В фургоне повисло неловкое молчание, и мое беспокойствоопять стало нарастать. Что, если было уже слишком поздно? Что, если Трентизменил рейс? Что, если все это было искусной ловушкой? «Помоги мне, Господи!»— мысленно взмолилась я. На последние несколько часов я поставила все. Еслиничего не случится, я ничего и не получу. Вернее, получу по полной программе.

— Эй, ведьма! — заорал Дженкс, резко привлекая к себе моевнимание. Тут я поняла, что феек уже несколько последних секунд отчаяннопытался заполучить мое внимание. — Подними меня, — потребовал он. — А то мнеотсюда вообще ни хрена не видно.

Я протянула ладонь к подстаканнику, и Дженкс ловко на неевыбрался.

— Могу себе представить, почему все тебя избегают, когда тылетать не можешь, — сухо сказала я.

— Этого бы нипочем не случилось, — громко произнес Дженкс, —если бы кое-кто мое долбаное крылышко едва мне не оторвал.

Я посадила его к себе на плечо, чтобы мы оба могли наблюдатьза встречным транспортом, пока фургон направлялся в международный аэропорт «Цинциннати— Северный Кентукки». Большинство звало его международным аэропортом «Низины»или, по-простому, «Большим МАНом». Встречные автомобили ненадолго высвечивалисьредкими уличными фонарями. Чем ближе мы подъезжали к зданию аэропорта, тембольше становилось этих фонарей. Охваченная вспышкой возбуждения, я выпрямиласьна сиденье. Все у нас должно было получиться. Я непременно арестую Трента. Гдебы он ни оказался, я все равно его достану.

— Сколько сейчас времени? — спросила я.

— Пятнадцать минут двенадцатого, — пробормотал Дженкс.

— Двадцать минут двенадцатого, — поправил его Эдден,указывая на часы фургона.

— Пятнадцать минут двенадцатого, — прорычал в ответ феек. —Я гораздо лучше знаю, где солнце, чем ты — в какую дыру тебе ссать.

— Дженкс! — в ужасе воскликнула я. Ник расцепил сложенные нагруди руки, и часть его обычной уверенности в себе тут же к нему вернулась.Эдден примирительно поднял руку.

— Ничего-ничего, мисс Морган.

Клейтон, весьма настороженный полицейский, который, похоже,решительно мне не доверял, поймал мой взгляд в зеркале заднего вида.

— По правде, сэр, — с неохотой признался он, — эти часы напять минут спешат.

— Что, съел? — ядовито воскликнул Дженкс.

Эдден взял трубку автомобильного телефона и включилдинамики, чтобы мы все могли слышать разговор.

— Убедимся, что самолет на земле, а все люди на своихместах, — сказал он.

Я тревожно поправляла свою перевязь, пока Эдден нажимал трикнопки на телефоне.

— Слушаю вас.

Последовало краткое колебание, а затем из динамиков затрещалгрубый мужской голос.

— Капитан, мы ждем у ворот, но того самолета здесь нет.

— Вы не там ждете! — заорала я, резко дергаясь вперед ивздрагивая от боли. — Они уже должны садиться на борт.

— Самолет еще не выходил из тоннеля, сэр, — продолжил Рубен.— Все ждут в здании аэровокзала. Говорят, там незначительная поломка. Уйдетвсего час. Вам такое годится?

Я перевела взгляд с динамика на Эддена. И почти увидела, какпод его задумчиво наморщенным лбом циркулируют умные мысли.

— Годится, — наконец сказал капитан. — Всем оставаться насвоих местах. — Он повесил трубку, и слабое шипение прекратилось.

— Что происходит? — крикнула я Эддену в самое ухо, и онзлобно на меня посмотрел.

— Опустите свою задницу на сиденье, мисс Морган, —раздраженно проворчал капитан. — Вероятно, все дело в ограничениях вашего другапо дневному времени суток. Авиалиния не станет заставлять народ ждать наасфальте, когда аэровокзал пуст.

Я взглянула на Ника, чьи пальцы нервно выстукивали неслышныйритм. По-прежнему испытывая жуткую неловкость, я откинулась на спинку сиденья.Посадочные маяки аэропорта дугой бежали по самому низу облаков. Мы были почтина месте.

Тут Эдден набрал по памяти какой-то номер, и улыбкарасползлась у него по лицу, когда он отключил телефон от динамиков.

— Алло, Крис? — спросил капитан, и я сумела расслышать, какженский голос ему ответил. — У меня к тебе вопрос. Похоже, юго-западный рейсзастрял в ангаре. Одиннадцать сорок пять до Лос-Анджелеса. Что с ним такое? —Тут Эдден умолк, внимательно прислушиваясь, и я вдруг обнаружила, что пытаюсьоткусить заусеницу у ногтя. — Спасибо, Крис. — Капитан испустил игривый смешок.— Как насчет самого толстого бифштекса во всем городе? — Еще один смешок. Ямогла бы поклясться, что уши Эддена покраснели.

Дженкс громко заржал над чем-то, чего я не расслышала. Тогдая взглянула на Ника, но он не обратил на меня внимания.

— Да, Крисси, — протянул Эдден. — Пожалуй, у моей жены сэтим просто беда. — Дженкс рассмеялся вместе с капитаном, и я, отчаяннонервничая, потянула прядь своих волос. — Ладно, после поговорим, — наконецсказал Эдден и отключил телефон.

— Ну что? — нетерпеливо спросила я с самого краешка сиденья.

Остатки улыбки никак не хотели покидать круглой физиономиикапитана.

— Самолету запретили вылет. Похоже, кто-то стукнул в ВБ, чтона нем есть партия «серы».

— Будь оно все проклято! — выругалась я. Приманкой былавтобус, а не аэропорт. Что Трент такое творил?

Глаза Эддена заблестели.

— ВБ в пятнадцати минутах отсюда. Мы можем выхватить партию«серы» прямо у них из-под носа.

Сидя у меня на плече, Дженкс опять начал ругаться на чемсвет стоит.

— Мы здесь совсем не за «серой»! — громко запротестовала я,чувствуя, что все начинает рушиться. — Мы здесь за биолекарствами! — Кипя отнегодования, я мигом умолкла, когда к нам стала приближаться шумная машина,направляющаяся обратно в город.

— Что-то эта тачка слишком громко фырчит, — заметил Эдден. —Так не положено. Эй, Клейтон, попробуй-ка засечь ее номер.

В голове у меня творилось что-то невообразимое. Тем не менеея терпеливо ждала, пока автомобиль промчится мимо, прежде чем снова заговорить.Мотор ревел так, как будто водитель миль на тридцать превышал ограничениескорости, однако машина едва тащилась. Шестерни буквально выли, пока внутри сдо боли знакомым звуком пытались переключить передачу. «Фрэнсис», — затаивдыхание, подумала я.

— Это Фрэнсис! — дружно гаркнули мы с Дженксом, и яразвернулась, чтобы посмотреть на разбитый задний фонарь. От резкого движения вглазах у меня все поплыло. Боль была просто адская, но я все же сумела вместе сДженксом, по-прежнему сидящим у меня на плече, чуть ли не переползи на заднеесиденье и разглядеть все, что мне требовалось.

— Это Фрэнсис! — заорала я, слыша, как отчаянно колотитсямое сердце. — Стоп! Назад! Это Фрэнсис.