– Хотите, попробую? – спросил Григор. – Я быстро езжу.

– Нет, остановимся. Не говорите ни слова. Говорить буду я. Попробую запудрить мозги. Останови машину. Halten![44]

Григор повиновался. Все трое минуту сидели в немой тишине. Марлен усиленно соображала.

К ним мчался другой полицейский автомобиль. Подъехал нос к носу, преградив дорогу, сирена умолкла. Марлен разглядела сидевших спереди, и сердце ушло в пятки. За рулем чернокожий офицер, она его никогда раньше не видела, а мужчину на пассажирском сиденье определенно встречала. В Германии, в собственном офисе.

Вчера.

Теперь он вышел из машины и направился к ней в расстегнутом пальто с разлетавшимися на ветру полами. Из «ренджровера» высыпали полицейские в форме, в пуленепробиваемых жилетах и встали с ним рядом.

– Добрый день, мистер Тейлор, – проворковала она, когда он открыл дверцу. – Или предпочитаете, чтобы я называла вас суперинтендентом Грейсом?

Проигнорировав прозвучавший вопрос, Грейс сказал без улыбки:

– Марлен Ева Хартман, вы задержаны по подозрению в незаконном ввозе в страну людей для трансплантации органов. Прошу выйти из машины.

Крепко схватил ее за запястье, кивнул одному из полицейских в форме, который шагнул вперед и защелкнул на ее руках наручники.

– Минуточку подержите, – попросил он констебля, открыл переднюю дверцу и обратился к Космеску: – Джозеф Бейкер или Влад Роман Космеску, вы задержаны по подозрению в убийстве Джима Тауэрса.

Пока на румына надевали наручники, Грейс пошел к водительской дверце.

– А вы кто такой? – спросил он.

– Я… Григор… шофер, – заикаясь, ответил водитель.

– Фамилия?

– Что?

– Фамилия! Григор… а дальше?

– А… Диника. Григор Диника.

– Значит, шофер?

– Просто водитель… вроде таксиста.

– Таксиста? – переспросил Грейс, смахивая с лица снег с дождем.

Затрещала рация, но он не обратил на это внимания.

– Да-да. Вожу их, как в такси.

– Желаете, чтоб вдобавок ко всему прочему я еще обвинил вас в вождении такси без лицензии?

Григор тупо смотрел на суперинтендента, обливаясь по́том. Велев Гленну Брэнсону задержать его по подозрению в соучастии в контрабанде человеческих органов, Грейс вернулся к немке. Не успел он заговорить, как она сказала:

– Позвольте дать один совет, суперинтендент Грейс. Прежде чем притворяться клиентом, заинтересованным в определенных услугах, хорошенько ознакомьтесь с делом.

– Если вы с ним так хорошо ознакомлены, почему прокололись? – парировал он.

– Я ничего плохого не сделала, – твердо заявила она.

– Хорошо, – кивнул он. – Значит, вам повезло. В данный момент английские тюрьмы переполнены. Не советую рассчитывать на тамошний комфорт. – Он снова вытер лицо. – Итак, фрау Хартман, хотите по-хорошему или по-плохому?

– Что это значит?

– У нас подписанный ордер на обыск лечебницы, который будет доставлен с минуты на минуту. Если угодно, можете стать нашим гидом, или мы сами найдем дорогу.

Суперинтендент улыбнулся. Марлен Хартман не стала улыбаться в ответ.

Линн бежала по бесконечной анфиладе кабинетов с ошеломляющим разнообразием указателей и табличек. В одни заглядывала, другие пропускала, в том числе сауну, парилку, кабинет ароматерапии. Осмотрела зал для йоги, центр аюрведы,[45]процедурные, зону «дождевого леса».

Ежеминутно оглядывалась через плечо, высматривая полицейских. Но они ее не преследовали. Совсем задохнувшись, потеряв всякую ориентацию, споткнулась, вспотела, разнервничалась – верный признак упавшего сахара. Это понятно даже в таком отчаянном состоянии.

Детка, Кейтлин, милая, ангел, где ты?..

В третий раз набрала на бегу номер ее мобильника – снова автоответчик. Десять минут прошли. Она остановилась, отдышалась, позвонила Шерли Линсел, вымолила еще несколько минут, сообщив полуправду: повезла дочь в водолечебницу, она где-то гуляет. Координатор по трансплантации неохотно выделила еще десять минут. Должно хватить. Линн горячо ее поблагодарила.

Появись, Кейтлин, пожалуйста, найдись, найдись, найдись!..

Слишком большое здание. Без помощи дочь никогда не найти. Собравшись с силами, она помчалась обратно к вестибюлю, следуя указателям, и попала туда скорее, чем ожидала. Один полицейский стоял у дверей, как бы охраняя вход, а другие исчезли.

Она вошла в дверь с табличкой «Частное владение. Вход запрещен», снова прошла мимо контор, открыла дверь кабинета Марлен Хартман и остолбенела, увидев немку в наручниках. За ней двое полицейских в форме. Рядом высокий бритоголовый чернокожий мужчина, а у письменного стола перебирает бумаги тот самый суперинтендент, который приходил к ним утром.

– Привезли сюда дочь для операции, миссис Беккет?

– Пожалуйста, помогите ее найти! – воскликнула Линн.

– У вас была основательная причина для приезда в водолечебницу Уистон-Грэндж? – сурово продолжал суперинтендент.

– Основательная причина? Конечно! – ядовито усмехнулась Линн. – Хочу хорошо выглядеть на похоронах своей дочери! Разве это не основательная причина? – Она закрыла лицо руками и заплакала. – Помогите, пожалуйста. Я ее найти не могу. Прошу вас, скажите мне, где она? – Она сквозь слезы взглянула на немку. – Где?

Марлен Хартман пожала плечами.

– Пожалуйста, – всхлипнула Линн. – Я должна ее найти. Она куда-то убежала. Ей печень нашли в Королевской больнице. Дали десять минут. У нас только десять минут. Только десять!..

Рой Грейс с каменным лицом шагнул к ней. В руках он держал листок бумаги.

– Миссис Беккет, я вас задерживаю по подозрению в сокрытии незаконного ввоза людей с целью трансплантации органов и в намерении приобрести человеческий орган. Можете хранить молчание, но, если что-то утаите во время допроса, это осложнит защиту в суде.

Линн присмотрелась, узнала листок. Факс, недавно отправленный в банк, с указанием перечислить остаток на счет «Трансплантацион-Централе». Ноги разом ослабели. Она зажала рот руками, истерически зарыдала.

– Пожалуйста, найдите мою дочь! Я во всем признаюсь, мне на все плевать, только, прошу вас, найдите ее… – Вопросительно оглянулась на чернокожего мужчину, с сочувствием глядевшего на нее, затем на замкнутую холодную немку, на суперинтендента. – Она умирает! Вы должны понять… У нас десять минут, чтобы ее найти, иначе печень отдадут кому-то другому! Понимаете? Она умрет, если сегодня ее не получит…