Он подумал, поморщился, но кивнул.

– Вообще-то вы правы, хотя это выглядит, как будто вы бросаете дела, не заканчивая.

– Завоевание будет закончено, – возразил я. – Затем введем новое административное деление, распределим налоги, обязанности, но я должен думать о завтрашнем дне! Завоевание и упорядочивание – это день сегодняшний, что переходит во вчерашний…

– И что вы задумали?

– Я полагаю, – начал я важно и осекся, глядя, как у графа вдруг удивленно остекленели глаза и он застыл, задрав голову.

В зияющей вышине медленно плывет толстый крестик, однако когда граф вскинул руку и указал на него, странная птица, если это птица, начала быстро увеличиваться.

Народ начал задирать головы, послышались предположения, что это такое, уже видно, что крылья неподвижны, птица побольше кондора, круг над головами собравшихся нарезает механически ровно. Когда прошлась между нами и солнцем, крылья вспыхнули радостным пурпуром, стало видно тонкую сеть темных сухожилий, а так крылья как у летучей мыши, только намного тоньше и прозрачнее.

Птица, описывая над нами круги, опускалась все ниже. Солнце блестит и прыгает по ее телу, словно покрыто мелкими частичками слюды.

– Хробойл, – сказал я наконец-то пораженно. – Я уж думал…

Крупные выпуклые глаза сверкают на солнце, то ли кварц, то ли стекло. Мне показалось, птица рассматривает именно меня. Лучники присели и начали торопливо натягивать тетивы на луки.

– Отставить, – велел я.

Все перестали двигаться, а хробойл продолжал нарезать круг за кругом, словно плетет некую волшебную сеть и медленно окутывает ею нас.

Граф Ришар спросил тревожно:

– Что это? Вижу впервые.

– У барона де Брюса спросите, – посоветовал я.

– А что… он откуда знает?

– Мы с ним однажды поспорили за такую, – сообщил я. – Я на них охотился, а падали они на землю соседа… Даже вспомнить стыдно, каким дураком я был!

– Вы их били стрелами?

– Да. Представляете, какая жестокость?

Он пожал плечами.

– Ну, если вы так считаете…

Хробойл чуть подвигал растопыренными крыльями, устраиваясь поудобнее в воздушном потоке, затем его лапы разомкнулись, блеснув острыми когтями… хотя мне почудилось, что нечто выпало не из лап вовсе, как все решили, а из брюха, что ли…

Некая вещица летит вниз, кувыркается, но я уже ощутил, что она предназначена мне. Хробойл не зря нарезал круги, высчитывая давление ветра, расстояние, скорость, и теперь эта штука падает прямо мне на голову.

Я вскинул руку, растопырил пальцы. Не пришлось даже ловить, просто держал. В ладонь смачно шлепнулась короткая трубка из легкого металла, с виду очень похожего на золото, только раз в двадцать легче. По отряду пробежал вздох то ли изумления, то ли тревоги.

Пальцы ощутили приятную прохладу. Я держал трубку в ладони и чувствовал, что создана именно для нее, для того, чтобы вот ее хватали на лету, обхватывая пальцами.

– Сэр Ричард! – вскричал издали сэр Норберт встревоженно. – Это не опасно?

Я проводил взглядом хробойла. Он часто и сильно взмахивает крыльями, поднимается стремительно и одновременно уходит в сторону океана.

– Не думаю, – ответил я.

– Уверены?

– А в чем можно быть уверенным? – спросил я.

Трубка в руке похожа на цилиндр, с обеих сторон такой же точно металл, однако я чувствовал, что внутри полая. Более того, там что-то лично для меня.

– Я Ричард Длинные Руки, – произнес я. – Если это для меня, то желаю увидеть.

Трубка вспыхнула так ярко, что зажмурились на миг даже граф Ришар и сэр Норберт. Когда мы все открыли глаза, на моей ладони остался туго свернутый лист бумаги. Все охнули, я осторожно развернул, похоже на некую грамоту, в конце после красиво выписанного каллиграфическим почерком текста золотые печати… ого, личная печать императора Германа Третьего, а также большая императорская печать…

– Это мне, – сказал я громко. – Послание от императора Германа.

В почтительном молчании граф Ришар сказал нетерпеливо:

– Сэр Ричард, мы изнываем в ожидании.

– Читайте, – попросил герцог Ульрих.

– Минутку, – сказал я, пробежал глазами текст, ухватил смысл, а затем начал зачитывать вслух, делая в нужных местах ударения, повышая или понижая голос: – Император Герман Третий, властелин Солнечной империи, жалует сэра Ричарда Длинные Руки, маркграфа Гандерсгейма, титулом эрцгерцога и дает во владение острова архипелага Рейнольдса, что ранее принадлежали королевству Арндское, ныне Орифламме… Та-а-ак, – произнес я озадаченно, – хробойл улетел, не дожидаясь ответа. Видимо, в моем согласии принять этот титул у императора сомнений нет. Кто-нибудь знает, что это за архипелаг Рейнольдса?

Молчание было ответом, только герцог Ульрих сказал задумчиво:

– Судя по тому, что некогда принадлежали Арндту, то должны находиться сравнительно недалеко от берега. Однако что-то их не видно.

Граф Ришар с силой потер ладонями лицо.

– Нечто вертится в голове…

– Вспоминайте, граф, – сказал я с надеждой.

Он морщился, двигал складками на лбу, горестно вздыхал, наконец хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ах, вот оно!

– Что за острова, граф? – спросил я.

Он покачал головой.

– Не-е-ет, я другое вспомнил. Когда-то в минуту просветления вы заподозрили, что император вручил вам это маркграфство с какой-то неизвестной вам целью… Припоминаете? Не столь явной?

– Да, – ответил я. – Вы полагаете…

– Да! – перебил он пламенно. – Не сам Гандерсгейм ему важен! Его интересуют острова, что входят в зону влияния этих земель. И откуда, видимо, сюда перебрались варвары.

Граф Генрих Гатер, тоже стараясь был полезным, сказал преданно:

– Там что-то нужно императору?

– Возможно, – сказал Морган Гриммельсдэн многозначительно, – не только императору.

Герцог Ульрих проговорил медленно:

– Эрцгерцог… да, прекрасно. Серьезный титул. Герцогов у нас несколько, эрцгерцог – один. Однако, сэр Ричард, я бы не советовал пока принимать этот титул… всерьез. Как вы понимаете, в Гандерсгейм мы только-только вошли и уже увязли, в Сен-Мари серьезные проблемы, к тому же вы взбаламутили еще и Вестготию…

Я покачал головой.

– Дорогой герцог, я не всегда чересчур умный, но и дурак не всегда. Конечно же, пока не закончим все дела здесь, никаких островов!.. А здесь этих дел ой-ой-ой!

Граф Ришар сказал задумчиво:

– А у меня такое странное ощущение, что император уже знает о вашем герцогстве…