— Слава, кто это? — напрягшись, спросила женщина.

— Кажется, журналисты, мать их… — сквозь зубы процедил тот. — Когда только приехать успели? Сашка где? Чё ж он, блин, их сюда пустил?

Воробьёв был в явном замешательстве.

Внезапно входная дверь снова отворилась, и на пороге возник мужчина кавказской национальности в элегантном, ослепительно белом костюме. Мгновенно окинув взглядом помещение и оценив обстановку, он, ни слова не говоря, подошёл к человеку, снимавшему Лену. Выхватил видеокамеру из его рук, извлёк оттуда кассету и, бросив на пол, разбил каблуком.

— Какое вы имеете право? — заикнулся было оператор, но мужчина даже бровью не повёл.

— Вахак Зурабович! — кинулась к кавказцу какая-то девушка, неизвестно откуда взявшаяся. — Это не я «скорую» вызвала! Честное слово, не я!

Тот жестом остановил её, и она примолкла. Вслед за хозяином гостевого дома в помещение ввалились два дюжих охранника. Человек с видеокамерой предпочёл забиться в угол и больше рот не открывать. Лёгким кивком Вахак Зурабович показал охранникам, что им следует подняться наверх. Те незамедлительно бросились исполнять безмолвное указание и через несколько секунд оттуда тоже послышались возмущённые крики и треск ломаемых видеокассет. Один за другим двое молодых людей спустились со второго этажа, посылая в пространство проклятия.

— Удостоверения у них заберите, — отдал хозяин распоряжение дюжим парням. — Посмотрю, откуда такие борзые взялись. А я пока пойду проверю, что они там снимали. Вы вдова покойного, если не ошибаюсь? — повернулся Вахак Зурабович к Лене, которая наблюдала за происходящим, прислонившись к стене. Женщина машинально кивнула головой.

— Мои соболезнования, — произнёс он, придав лицу подобающее случаю скорбное выражение.

— Спасибо, — прошептала та. — Мне тоже надо подняться наверх.

— Простите… — Кавказец приблизился и доверительным жестом взял её за руку. — Но я не могу вам этого разрешить. Сначала мне надо подняться туда самому. Да, я забыл представиться. Меня зовут Вахак Зурабович, я хозяин этого заведения.

«Заведения?» — удивилась про себя женщина. До этой секунды она полагала, что находится в частном доме.

— Простите ещё раз, — продолжил кавказец. — Я понимаю ваши чувства, но всё-таки предлагаю вам немного подождать.

— Как — подождать? Чего подождать? — забеспокоилась Лена.

— Подождать, пока я сам схожу наверх и проверю, что там. Поверьте, так будет лучше. Я лишь хочу убедиться, что картина смерти мужа не повергнет вас в шок.

— Ничего страшного, — возразила Лена. — Я выдержу.

— Не нужно выдерживать, — терпеливо произнёс Вахак Зурабович. — Нужно просто немного подождать, пока всё приведут в достойный вид. Это забота в первую очередь о вас, поверьте. Я не хочу, чтобы такую прекрасную женщину по ночам преследовали кошмары.

— Да? Ну тогда конечно, — согласилась вдова, мало понимая, что происходит, но безропотно подчиняясь. Такая забота незнакомого человека показалась ей, мягко говоря, странной. Но что-то подсказывало, что контролирует здесь ситуацию именно он и лучше ему не перечить.

— Вот и хорошо, — улыбнулся кавказец. — Посидите, пожалуйста, в ресторане. А Слава вам компанию составит. Так ведь, Слава?

— Ага, — кивнул Воробьёв. Перспектива отсидеться в ресторане показалась ему более привлекательной, чем разбираться с покойником.

Вахак Зурабович поднялся на второй этаж, но очень скоро появился вновь и приглушённым голосом принялся отдавать распоряжения. Девушка с ведром и половой тряпкой прогрохотала вверх по ступенькам. Двое охранников, отобрав у журналистов удостоверения, вытолкали их на улицу. Возмущённые, те не уходили и курили под окном, тихо переговариваясь. Охранники снова протопали наверх, и было слышно, как они таскают там что-то тяжёлое.

Лена сидела в ресторане и тупо смотрела в стол. Рядом маялся Славка. В голове женщины вереницей бежали мысли.

Наверное, она неправильно себя ведёт. Наверное, надо было разрыдаться и броситься наверх, к Степану, вырывая на себе волосы. Чтобы эта девица вместо того, чтобы бегать с половым ведром, бегала с валерьянкой и отпаивала её. Чтобы все присутствующие видели, какое у неё горе. А вместо этого она сидит и тупо смотрит в стол.

А вдруг там, наверху, вообще не Степан?

Почему ей не дают на него посмотреть? Что они там делают с ним так долго?

Может, он ещё жив, а они его добивают? Господи…

Или заметают следы преступления? Или просто тянут время, пока он умрёт?

Да нет, здесь же была «скорая помощь», врачи констатировали смерть.

А вдруг они ошиблись?

Или это были не врачи?

Наверное, другая бы на её месте прорвалась к мужу через все препоны. Пусть даже к мёртвому.

А она сидит и смотрит в стол. Она плохая жена? Наверное. Хотя теперь уже надо употреблять слово «вдова». Она плохая вдова. Смешно звучит. Смешно и непривычно.

После шестнадцати лет жизни с человеком Лена не испытывала ни скорби, ни боли, ни горечи утраты. Ей было смешно и непривычно.

Женщина тихонько улыбнулась, стараясь, чтобы не заметил Славка. Но не удержалась и хихикнула. Воробьёв, поглощённый своими мыслями, не заметил. Лена попыталась справиться с собой, но не смогла и прыснула. Славка вздрогнул и посмотрел на неё непонимающим взглядом. Смех распирал её изнутри, рвался из горла, сотрясая тело. Лена уже не смеялась — она хохотала. Хохотала, покачиваясь из стороны в сторону так, что на глазах выступили слёзы. «Я плохая вдова, — билась в голове мысль. — Я — плохая вдова!» Она закрыла лицо руками и пригнулась к столу, стараясь заглушить смех.

— Елена Вячеславовна! — испуганно позвал водитель. — Что с вами? Вам плохо?

Лена не отрывала рук от лица. Смех уже перешёл в истерические всхлипывания.

— Я сейчас! Я сейчас! — подскочил Воробьёв, громыхнув стулом. — Эй, эй! Девушка! Тут женщине плохо!

Когда Ксения Прохина подбежала к Лене с каплями валерьянки и стаканом воды, та уже рыдала в голос. И все вокруг, включая Вахака Зурабовича, видели, какое у неё горе.

— Может быть, вам лучше поехать домой? — мягко спросил кавказец, подождав, пока Лена успокоится. — Слава отвезёт вас.

— Нет, — качнула головой вдова. — Нет, я останусь. Со мной всё в порядке. Просто… нервы сдали… Извините…

— Вы уверены?

— Да.

— Что ж, тогда пойдёмте, — участливо глядя ей в глаза, произнёс мужчина. — Пойдёмте, всё готово. Вы можете пройти и отдать последнюю дань близкому вам человеку.

Справившись с собой, Лена, опираясь на локоть, услужливо подставленный кавказцем, поднялась с ним на второй этаж.

Следом, слегка поколебавшись, потопал Славка.

Картина, которая предстала ему в гостиничном номере, кардинально изменилась. Штырь лежал на широкой двуспальной кровати поверх покрывала. Руки его были сложены на груди, глаза закрыты, а нижняя челюсть подвязана платком. «Чтобы рот не открывался», — сообразил Воробьёв. Ковролин возле кровати был замыт, а окно распахнуто настежь. Но всё равно лёгкий тошнотворный запах рвоты витал в комнате. Трое вошедших тихо встали возле покойного.