И я изложил. Правду о перемене мест двумя авантюристами.

Олейников явственно и тяжело мрачнел, выслушивая меня. Когда же я завершил свою исповедь, встал из-за стола, подошел к окну. Спросил безразлично:

– И что предлагаешь делать?

– Не знаю…

– Забавная штука – жизнь, – качнул он головой. – Ну… ты же отныне – профессионал, – произнес снисходительно. – И понимаешь, что таких свидетелей не оставляют в живых. Но сначала давай подумаем о тебе. К истории твоего внедрения в милицию я отношусь негативно, и достоин ты, чтобы снести тебе голову, но нас много связывает… К тому же если подняться над ситуацией и рассмотреть ее философски, то в жизни ты оказался на своем месте. Причем в качестве весьма достойного для него персонажа. Я, кстати, всегда вторым планом удивлялся несоответствию твоей личности с милицейской карьерой. Ты не мент, ты умнее и шире. А потому, наверное, пережил череду начальников и не погиб по дороге к своей сегодняшней должности в ваших безжалостных междоусобицах. Но в этом здании, Юра, основной принцип отношений и работы – целесообразность. И вот я взвешиваю ситуацию весами этого принципа. И думаю: а почему бы тебе не помочь? Для нас это взаимовыгодно. Приобретаю себе вечного должника. А сдать тебя, памятуя историю наших взаимоотношений, превосходно всем известных, – значит добровольно выставить себя в роли доверчивого идиота. С другой стороны, ликвидировать честного информатора, прибежавшего к нам с доносом, – такой грех я себе на душу не возьму. А рванул он сюда, потому что испугался, что может покинуть твою контору частями, в мешке, и как опытный опер, прочухав неладное, поторопился нейтрализовать все вероятные инсинуации с твоей стороны. Теперь вечный вопрос: что делать? Отвечаю: я спущу ситуацию на тормозах, а уж далее – сам… Без подсказок.

– А что мне делать сейчас?

– Сиди здесь, пей кофе, коньяк… Только не звякай посудой. Дверь будет закрыта неплотно, ты все услышишь…

Миронова ввел в кабинет генерала его помощник.

– Ну-с, – сказал Олейников, – присаживайтесь, майор милиции. Чем угодно заинтересовать наше ведомство? Или предпочитаете говорить с офицером, с которым вы на связи?

– Да, желательно…

– Тогда поверьте, что лучше вам поговорить со мной, – сказал Олейников. – Лучше и для вас, и для вашего куратора. Тем более я примерно представляю себе ту информацию, что не дает вам покоя.

– Шувалов… – произнес он, как пароль.

– Ну, есть такой известный борец с оргпреступностью, что дальше?

– Тут – странности… – произнес Миронов и далее подробно и весьма грамотно изложил о странностях.

– Молодой человек, – выслушав его, произнес Олейников. – Вы все сделали правильно, вы пришли по адресу, и я рад, что в нашей милиции работают столь квалифицированные сотрудники. Наши секретные сотрудники. Но в данном случае ничего увлекательного вы нам не сообщили. Объясняю: существует государственная задача нахождения упомянутого вами лица в органах внутренних дел.

– Ах, вот как…

– И постарайтесь события сегодняшнего дня устранить из своей памяти, – продолжил Олейников. – И тем более где-то озвучить их. Вы что-нибудь говорили куратору?

– Только о необходимости срочной встречи.

– Очень хорошо. Ваша информация не для его уровня. Сейчас вы пойдете к нему и скажите, что вам надо срочно одолжить деньги на покупку машины, к примеру. Есть, мол, выгодный вариант, вы мечетесь в поисках средств…

– Я все понял. Даже не беспокойтесь, товарищ генерал-полковник.

– Приятно иметь дело с умным человеком. Ну, прощайте. О, кстати, подарю вам сувенир на прощание.

– Это что, пуля от пулемета? – раздался озадаченный вопрос Миронова. – Зачем мне?

– Да сувенир, зажигалка, сегодня кто-то принес… – через смешок произнес Олейников. – Поставьте на видном месте дома, в кабинете, вспоминайте нас.

– Какой там кабинет! Пятый год из коммуналки не выберусь…

– Плохо честные менты живут, и это прискорбно, – посетовал Олейников. – Но еще хуже, что их так мало. Ну, удачи, майор.

«Да, подарочек со значением, и как преподнесен!..» – мелькнуло у меня.

– Ну-с… – Олейников открыл дверь, за которой я томился. – Дальше – по обстоятельствам. – Развел устало руками. – Но ситуация мне не нравится. Однако повторяю: сам думай, как и чего. Пропалывай историю. Тебе просто повезло, что покуда из нее вынырнул лишь этот персонаж. Да и аферу вы провернули во времена смутные, сейчас бы такое не прошло. А, работай твой тезка даже тогда в каком-нибудь пусть мелком, но устойчивом подразделении, спалились бы вы давно, ибо любой московский милиционер уже за полгода обрастает вечно волочащимися за ним связями. Да и он, тезка, тоже везуч до поры. И о нем подумай, Юра. Понимаешь, в каком смысле. Плохо это, но куда деваться от законов нашего жанра? Только вот насчет меня беспокоиться не изволь. – Он криво усмехнулся. – Дороже встанет…

– Да вы о чем, товарищ генерал-полковник?!..

– Брысь отсюда!

С Мироновым я вновь столкнулся в конторе через два дня.

Рассеянно кивнули друг другу, а потом он, словно тяжело решившись, произнес мне вслед:

– Простите, могу к вам обратиться?

Я неторопливо подошел к нему, произнес неприязненно, приблизив лицо к лицу:

– Ну?

Со лба его, медленно набухая, катились нервные, тяжелые капли пота. Он явно трусил, и ноги его мелко дрожали, подгибаясь.

– Я ничего не знаю и не желаю вникать… – произнес он. – Но поймите меня правильно… Я говорил с человеком такого уровня…

– Ну, – брезгливо повторил я.

– Я невольно угодил в расклад, который в любой момент может стоить мне головы, – суетясь глазами, прибавил он. – Я чувствую… Тем более знаю, как на Лубянке решаются дела…

– Бывает всякое, – согласился я примирительно.

– Тогда – разговор между нами, – отважился он. – Если что-то случится со мной – все получит огласку. Самую широкую. И плевать мне на всякие большие звезды, секретные операции…

– Стоп, – положил я ему руку на плечо. – Ты что-то слил на сторону?

– Нет, я подстраховался иначе.

– Ты псих и недоумок, – сказал я твердо. – И очень плохой опер. Трусливый и недалекий. Ты не просчитал одной очевидной вещи: уже сегодня ты бы поведал, будучи в определенном месте и в окружении определенных людей, о всех своих страховках и хитромудриях. Ты глупо и недальновидно переборщил. Но я тебя прощу. Хотя твоя впечатлительность меня настораживает.

И я спокойно пошел себе, раскланиваясь по пути с сослуживцами. И ноги сами привели меня в отдел Баранова.

Мы обнялись с испытанным товарищем и партнером.

– Случилась большая лажа, – сказал я. – К твоему отделу прикомандирован некий Миронов из ГУВД. Ходить вокруг да около не стану: мне надо его очень серьезно подставить. Подвесив на свой крюк. Такое у меня задание сверху. Если не выполню его… – Я выдержал паузу. – Тебя устраивает твой сегодняшний начальник? – Ткнул себя пальцем в грудь.