–  Ладно, достаточно, – сказал Дартун, поворачивая к саням. – Мы едем к Вратам Миров.

Рассвет наступал стремительно, тени исчезали со льда в мгновение ока. Сани подбрасывало на ходу, и в дороге вся компания помалкивала. Казалось, никому не хотелось даже вспоминать о недавней встрече с существами из иного мира.

Наконец сани остановились, и люди выгрузились из них. Они оказались среди того же ландшафта, что окружал их много дней подряд.

Они молчаливо наблюдали за Дартуном, направившимся к громадной сверкающей двери, которая точно парила надо льдом шагах в пятидесяти от них. Проход стерегли краснокожие румели с мечами наголо, однако они, кажется, не заметили ни самого Дартуна, ни окружавших его немертвых. Их доспехи сверкали в лучах восходящего солнца, а само их присутствие заставило Верэйн задуматься о том, сколько их может быть там, за Вратами.

Она увидела, как Дартун достал из-под плаща альдерталь – тонкую медную трубку, при помощи которой останавливали время. Когда он приблизился к Тоди и Туунгу, они обхватили друг друга руками и вдруг…

…вдруг оказались далеко, у саней, откуда вытаскивали какие-то вещи. Она поняла, что Дартун заморозил во времени ее саму, а теперь снова оживил, – альдерталь все еще был у него в ладони.

–  С тобой все в порядке? – спросил он у нее.

–  Да, – сказала Верэйн, натягивая капюшон и убирая под него непокорные прядки волос.

Дартун с нежностью смотрел на нее.

–  Вот мы и на месте. Мы нашли их, – улыбнулся он.

–  Мне немного страшно.

–  Все дело в неизвестности. Неизвестность – вот что всегда нас пугает. Я присмотрю за тобой, обещаю.

Она оглянулась и увидела, что остальные не движутся. Даже немертвые замерли на полушаге. Высоко впереди недвижно стояли солдаты-румели. И только Врата Миров приветливо светились в снежной дымке.

–  Сейчас, я только этих разморожу, и мы пойдем, – весело сказал Дартун. И отошел назад, чтобы освободить своих товарищей по ордену из хватки времени.

Собак он оставил в неподвижности, так как на следующем этапе пути в них не было необходимости.

Он повернулся и пошел назад, к ней, а остальные потянулись за ним. Необычное было зрелище, когда десятки мужчин и женщин в черных плащах с капюшонами затопали по белоснежному ледяному полю.

Они шли по направлению к краснокожим румелям, Дартун впереди, как самый нетерпеливый. Румелей на вид было не больше двух десятков, но это не означало, что за Воротами нет других. Интересно, испытывают ли они такой же страх, стоя здесь, на пороге чужого мира, как и Верэйн перед вступлением в их мир? Резкий ветер заставил ее пригнуть голову, но она продолжала упорно шагать по следам Дартуна. Когда она снова подняла голову, то увидела, что свет Врат не отбрасывает теней. К каким же векам восходит технология, по которой созданы эти штуки? Врата поднимались все выше, и чем ближе к ним она подходила, тем огромнее они становились.

Вдруг сквозь завывания ветра она услышала голос Дартуна:

–  …с этого момента нам следует соблюдать осторожность, ведь мы не знаем, что ждет нас с той стороны. Все реликвии, какие у вас есть, держите наготове.

На фоне яркого свечения Врат он виделся черным силуэтом. Она могла лишь догадываться, что он смотрит сейчас на нее и улыбается, но все же заразилась его радостью. Этот человек знает, что делает. На миг она забыла, где они находятся, и думала лишь о том, что он ее любит. Но что он надеется там найти? Вот еще одна его отличительная черта – атмосфера тайны. Он всегда окружен какими-то загадками.

В этот самый миг Дартун Сур с небрежной грацией вошел в сияющие Врата.

Туя рассматривала Марису, пока та, стоя у окна кухни, провожала взглядом нечеткую фигуру Джерида, уходящего на работу. За стеклом проносились снежинки, утреннее солнце проглядывало в разрывы облаков. Когда Мариса отвернулась от окна, женщина поняла, что для румеля она очень красива. Уже немолодая, она удивительным образом сохранила очарование юности. Темная, почти черная, кожа придавала ей экзотический вид – в городе было не много румелей такого цвета, чаще встречались коричневые и темно-серые. Возможно, необычный окрас также усиливал ощущение тайны, которую следователь Джерид так и не смог разгадать.

Женщины сидели, завернувшись в толстые коричневые халаты, которые нисколько их не красили, зато помогали сохранить тепло. Они долго молчали, не зная, о чем говорить друг с другом, – столь неожиданна для обеих была их встреча. Гости нередко вызывают в хозяевах смущение, вот и Туя заметила нерешительность в глазах женщины-румеля, как будто та тоже не знала, что делать в сложившейся ситуации.

Снежок, ударившийся в стекло, вывел обеих из оцепенения.

–  Хотите чая? – предложила Мариса.

–  Спасибо, но вам не обязательно быть вежливой со мной. Я вполне понимаю, что вам вряд ли приятно присутствие такой, как я, в собственном доме.

Мариса встала и отошла к плите.

–  Джерид только сказал мне, что вы в беде и вас ищут какие-то люди.

Туя удивилась: неужели Джерид не рассказал ей обо всем остальном, что с ней приключилось, умолчал даже о несчастье, которое едва не стряслось по ее вине. Ладно, не стоит сейчас об этом, разговор от этого легче не станет.

–  Я работаю проституткой, – заявила вместо этого Туя.

Мариса бросила на нее быстрый взгляд:

–  О.

Еще один снежок врезался в стекло.

–  Все не так плохо, как вы можете подумать. Я сама выбираю своих клиентов.

Как уютно: звякают чашки, потрескивает огонь, кипит чайник.

–  У меня неприятности из-за кое-каких людей, которые наверняка будут меня разыскивать. Они хотели получить от меня то, что я никак не могла им дать. – Туе даже самой стало смешно от этих слов: что у нее есть такого, что она не могла бы дать мужчине? – Знаете, вам так повезло, что у вас есть Джерид. Мне кажется, он очень хороший.

–  Да. – Мариса стремительно отвернулась, но по выражению ее лица Туя успела понять, что не стоит в разговоре затрагивать ее любимого мужа.

–  Знаете, я никогда не любила никого так, как, наверное, любили вы, – продолжала Туя. – Никогда не влюблялась.

–  Правда? – переспросила Мариса, и на этот раз в ее голосе прозвучала искренняя заинтересованность.

–  Никогда, правда. А ведь мне уже пошел четвертый десяток. Я так и не повстречала мужчину, с которым мне удалось бы найти что-то общее. Да и работа у меня такая, что лучше к людям не привязываться.

–  Это понятно.

–  У меня были мужчины, которые сами слегка влюблялись в меня, – продолжила Туя. – Особенно холостяки, они такие влюбчивые.