Наконец солдаты сообразили, что от них требуется. Один остался у шлагбаума, а двое других подошли к подполковнику. Отдав честь, старший из них доложил:

— Сержант Приходько, товарищ подполковник, начальник караула КПП.

Он хотел еще что-то добавить, но подполковник, приложив правую руку к козырьку фуражки, перебил его, поинтересовавшись:

— Вы когда последний раз брились, товарищ сержант?

— Неделю назад, — удивился тот вопросу.

— Так предписывает устав?

Сержант смутился.

— Как доехали? — спросил он после минутного замешательства.

— Хорошо, без происшествий.

— Если я правильно понял, вы привезли зеков?

— И не только… Я новый начальник этого поселка лагерного типа. Подполковник Калачев. Открывайте шлагбаум, пропускайте колонну. И прошу учесть, сержант Приходько, я не просто говорю — я приказываю. Вопросы есть?

* * *

— Вот уже целые сутки я у тебя, Алексей Иванович. Пересмотрел все документы, видел производство… Многое не понял — не смог. Все запущено, товарищ Аверкиев, до безобразия. Не уедешь ты отсюда, Алексей Иванович, пока бумаги в порядок не приведем!

Так говорил Степан Калачев начальнику лагеря и коменданту поселка, старому знакомцу, Алексею Ивановичу Аверкиеву, сидя за столом в кабинете и тыча пальцем в документы.

— Хороший ты человек, Алексей Иванович, только вот пустил все на самотек. Ну ничего, мы наведем порядок, и ты уедешь отсюда с чистой совестью и с чувством выполненного долга, — взглянув в лицо старого комендата, угрюмое и виноватое, Степан смягчился.

Едва произнеся эти слова, Калачев сразу ощутил, что подполковник Аверкиев как-то напрягся. Глаза его словно прощупывали Степана, скользя по кителю, по погонам…

— Степа, не ерепенься, — сказал Алексей Иванович, ежась. — Когда ты отбывал у нас наказание, покладистым был, не придирчивым. Что сейчас с тобою стало? Может, форма и новенькие погоны так преобразили тебя?

Аверкиев вел себя подозрительно. Приезд преемника вроде как и не смутил его. Встретил он Калачева без удивления, говорил спокойно и ровно, как при самой задушевной беседе.

Степан подошел к окну и посмотрел на улицу.

— Видишь ли, Алексей Иванович, мне как-то неудобно тебя поучать и отчитывать. Знаем мы друг друга немало. И наблюдал я за тобой, когда мотал срок. Ты был всегда требовательным и справедливым! Работа ладилась, хотя как велась документация, я не знал.

— Как велась, так и сейчас ведется, — мудро улыбнулся Аверкиев. — Я здесь служу уже очень много лет, но ни замены себе, ни каких-то проверок… кхе-кхе… Ничего подобного никогда не удосуживался. А ты вот с колес и сразу с упреками?

Не отвечая, Калачев вопросительно посмотрел на престарелого коменданта.

— Но ведь это не порядок? Согласись, Алексей Иванович?

— А кому он здесь нужен? План по лесозаготовкам перевыполняем, все работает, поселенцы не бедствуют.

Степан разозлился, но это никак не проявилось на его лице и поведении. Он лишь скрипнул зубами:

— Вот гляжу я на тебя, Алексей Иванович, и думаю: ведь как на деле получается? По деловым качествам ты, пожалуй, многим сто очков вперед дашь, у тебя все в ажуре, а вот формальная сторона хромает! Ну как у тебя дела принимать прикажешь?

— Да ты не дави на меня, Степа! — не сдержался и повысил голос Аверкиев. — Ты что у меня плохого нашел? Да и сам мне толком еще ни одного замечания стоящего не сделал, Степа! А почему? Да потому, что причин нет! Все в порядке у меня, а документы… Документы — не главное. От меня их никогда не ждали и не ждут.

Калачев подошел к старику и взглянул ему прямо в глаза. Тот, не выдержав, отвел их в сторону.

— Ты знаешь, Степа, а я ведь не ходил за тобою минувшие сутки, — сказал Алексей Иванович, вздыхая. — Не докучал тебе… — он вдруг неожиданно отступил на шаг, вскинул голову и сказал уже другим, жестким голосом. — Ты бы не очень меня хулил, Степа. Я же не обижал тебя никогда и обижать не собираюсь.

— Кого ты обижать не собираешься? К чему ты все это говоришь, подполковник Аверкиев?

— Да так, просто к слову.

— К слову? К какому?

Алексей Иванович опять глубоко вздохнул и пробарабанил пальцами незамысловатую дробь на поверхности стола.

— Ты, когда назначение получил, сколько дней сюда добирался?

Степан не выдержал. Он приблизился к старику и, едва владея собой, спросил:

— Тебе-то какое до этого дело, Алексей Иванович?

Аверкиев молчал. Лицо его покраснело от напряжения, глаза сузились.

— Есть дело, раз говорю! — громко и властно рявкнул он.

— Я понятия не имею, сколько затратил времени на дорогу, — обескураженно пожал плечами Степан. — Я как-то не задумывался, что по этому поводу ответ придется держать перед тобой.

— Вот ты назначение мне свое привез, подписанное полковником Горовым, — произнес Алексей Иванович тихо. — А пока ты ехал, Дмитрий Андреевич застрелился у себя в кабинете…

— Как ты узнал про это? — спросил Степан, едва не задохнувшись от волнения.

— Пока ты колесил сюда, весть эта на целую неделю опередила тебя, — вздохнул Аверкиев и развел руками. — Признаюсь, я не мог сразу вот обрушить на тебя весть страшную. Пока ты хозяйство осматривал да в бумагах копался, я все пыжился, слова правильные для тебя подыскивая, пакет из Москвы покою мне не давал.

— Ладно, не тяни, — сказал Степан, устало присаживаясь на стул. — Что гласит приказ, который опередил меня, и кем он подписан?

— Подписан он генералом Бобылевым и замом товарища Берия генералом Успенским, — ответил Алексей Иванович тоном, полным сочувствия и сожаления. — Может, дать его тебе, сам почитаешь?

— Нет, не могу, — отказался Степан дрогнувшим от горя и обиды голосом. — Ты мне так обскажи, я тебе на слово поверю.

Аверкиев с пониманием посмотрел на посеревшее лицо Калачева и начал издалека, так как не нашел в себе сил сказать коротко и прямо.

— Я хорошо знаю всю твою жизнь, Степа. Мы не раз с тобой говорили об этом…

— Короче, Иванович! — крикнул в сердцах Степан, сжимая кулаки.

— Хочешь короче, тогда меня слушай, — прозвучал из соседней комнаты чей-то голос.

В ту же минуту дверь открылась и в кабинет вошел…

— Это ты?! — воскликнул Степан. — Не может быть такого!

— Ты еще «чур меня» скажи. А глаза свои не три, от этого я не испарюсь!

Степан видел перед собой Яшку Хромого, которого привык считать мертвым. Он стоял перед ним подтянутый, в форме офицера НКВД с погонами подполковника на плечах.

— Я, наверное, сплю, — проговорил Калачев, не спуская удивленных глаз с лица Яшки. — Так ты…