Збрхл промолчал. Просто убрал руку с бедра Петунки и взял в ладонь ее маленькие пальцы.

Дебрен повернулся и, бредя по колено в сугробе, подошел к углу дома.

— О чем ты спрашивал?

Он не оглядывался.

— О замостниках. Придут ли, помогут ли грифону.

Он взобрался на поленницу, смахнул снежную шапку с чего-то, что напоминало белый нарост снега, прилипшего к зубчатому хребту частокола.

— Подушка? — недоверчиво спросил Збрхл. Дебрен осмотрелся, соскочил с поленницы, снял с ветки яблоньки покрытую снегом тряпку. Ударом руки вернул ей внешность кафтана с капюшоном. Жесткого, как доска. — Во что она играет, дерьмо и вонь? Петунка, вы, случаем, не пили вдвоем, пока я спал? Что-то я не вижу здесь никакого смысла.

— Петунка. — Дебрен отодвинул Збрхла от трактирщицы, положил руки ей на плечи. — Это важно, постарайся… Она взяла что-нибудь еще? Ты вообще-то дала ей платье или как?

— С болью в сердце. — Она старалась, но получалось у нее не очень. Винокуры из Денгизы знали свое дело. — Я его на тряпки держала. Скверный покрой, коричневое, как монашеский наряд, и молью побитое. Я просила, чтобы она взяла другое, объясняла, что это ей не к лицу… Но разве с такой договоришься? Уперлась, как…

— Она взяла что-нибудь еще? — повторил Дебрен.

— Из одежды? Ну, портянки. Но это еще вчера.

— Портянки с платьями не носят, — похвастался знанием моды Збрхл, отставил топор, наклонился, сунул руку в сугроб.

— Глупый ты, — пожала она плечами. — Она как раз… А впрочем, когда шла спать, о платье разговора не было. Видать, ей Дебрен что-то неприятное об одежде сказал, вот она перед рассветом вскочила и за помощью прибежала. Дрянной вы народ, мужики. Вроде бы смеетесь над бабской суетностью, а стоит одеться неряшливо, так тут же пугалом обзываете.

Збрхл выпрямился. В руке у него был слегка закопченный арбалет. Оружие казалось целым, но от тетивы остались лишь два черных обрывка около канавок дуги.

— Ты уверена? — Дебрен крепче стиснул плечо Петунки. — А башмаки, кожушок, что-нибудь теплое? Из того, в чем она приехала, она сплела веревку. Ты наверняка дала ей что-то еще, кроме платья и портянок.

— Может, я и пьяная, — смело призналась Петунка, — но даже Роволетто не решался поучать меня, когда речь заходила об одежде. Хоть он и был художником.

— Я не о том…

— А она женщина опрятная, — не дала она докончить. — Я сказала — пусть берет что хочет. Она хотела платье, больше ничего. Если ты намекаешь, что потом она втихаря что-то стащила…

Дебрен оставил ее, снова забрался на поленницу. Мгновение спустя он уже был по другую сторону частокола. Пошло легко: сначала подушка защитила его живот от острых концов кольев, потом свисающая из-под нее портянка — от необходимости прыгать свысока.

Именно портянка заинтересовала выглядывающего из-за ограждения Збрхла.

— Кто-то здесь капитулировал, — поднял он белое полотно.

— Кто-то прыгать не мог. И снять не успел, — объяснил Дебрен. Он осмотрел поле боя, усеянное покрытыми снегом трупами. — Из них, кажется, тоже ничего…

Збрхл осторожно перелез через частокол и, не доверяя портянке, спустился по древку алебарды. Древко было длинное, поэтому прыгать пришлось невысоко, но все равно нога не выдержала. Ротмистр свалился в сугроб.

Под остатками крыши, прикрывающей крыльцо, свежего снега почти не было. Дебрен утратил иллюзии. Он по-прежнему стоял, тупо уставившись на оттиски ее ног, когда его охватил приятный запах подогретой женским теплом водки.

— Дурная девчонка. А ведь клялась, что внешность ей до задницы. — Збрхл бросил на Петунку удивленный взгляд, поэтому она пояснила: — Не видишь? Босиком по снегу бегает. Опять, видишь ли, ей, паршивке, стыдно платье с лаптями носить.

Ротмистр немного помолчал, глядя то на отпечатавшиеся в снегу следы босых ступней, то на Дебрена.

— Петунка верно говорит, — буркнул он наконец. — Посмотри там дальше: она действительно бежала.

Он был прав. Тропинка вновь, как и около куста, расходилась. По меньшей мере один раз Ленда не стала взбираться по ступеням и выбрала более длинный путь вокруг крыльца.

— Кошачьих следов не видно, — утешительно добавил Збрхл.

Дебрен проскользнул под поручнем, двинулся вдоль крыльца. Остановился около оторванной вывески. Всмотрелся в дверь. И в надпись. Уже настолько развиднелось, что прочесть ее было нетрудно, хоть чернила и были скверного качества, жидкие, а дверь — темная от старости. Если он несколько раз начинал читать заново, то не потому, что не мог дочитать до конца. Ленда была краткой.

Не люблю, не ищи, прощай, Ленда.

P.S. Он маленький и жалкий.

Он не заметил, как они оказались у него за спиной. Из беспалицевого шока его вывели лишь слова Петунки.

— Вот, извольте, — сказала она. — Еще и духи. Словно мало было забот.

Из-за стены, сквозь щель, на них поглядывал Дроп. Дебрен четко слышал скрежет коготков по полу.

— Духи? — удивился Збрхл. — Ты об этих каракулях? Духи, если уж берутся писать, так остроградскими рунами либо иероглифами из Дектурана. Я уж не говорю о подписи. У девки все в голове перепуталось, но по крайней мере на это ей ума хватило. Хоть, признаю, юмора я не понял. Что вы ночью вытворяли, Дебрен, если у нее так все в башке поперевернулось? Колдовали? Или, может, просто пива упились? А вообще-то где она свекольный отвар нашла?

— Это кровь, — бросил Дебрен. Подошел к двери, тронул пальцем руну «Л», поднес палец к носу, потом к губам. — С водой. В снегу смочила.

— Что смочила? Рану?

Дебрен не ответил. Внимательно посмотрел на шевелящую губами трактирщицу.

— Громче, — попросил он мягко.

Она сглотнула, неуверенно глянула на него:

— Я вам об этом не говорила, правда?

— О чем?

— Если б не орфография… — Она перевела взгляд на розовую надпись. — В то время иначе писали. Но кроме того… И еще кровь… Ты уверен, что это Ленда? Ну, твоя?

Он уверен не был. Знал вкус ее губ и запах ее пота. Но не имел случая ознакомиться с компонентами крови, мочи, мыла, ржавчины и растаявшего в руках снега. То есть, кроме снега, да — такая возможность у него была. Только он ее упустил. Как последний хам. И дурень.

Но он не знал, как объяснить это слишком пьяной Петунке и слишком трезвому Збрхлу. Тем более что было кое-что поважнее.

— Моя? — Он шагнул к трактирщице. — О чем ты?.. Моя? А чья же еще то?..

— Ну как же… ведь… княжна.

— Княжна?

— С тобой все в порядке, Дебрен? Боже, что вы там вытворяли? Она сбежала, ты полудурной. И все из-за ее пояса? Ты колдовал?! Черт побери, я не дура, видела же, что замка нет. Магия, да? Заклинанием заперт? А тебе так приспичило, что ты пробовал?..