остановилась под последним уличным фонарем. Не успев подумать, Дэвид оказался рядом с ней.

— Грейси!

Она обернулась, и ее глаза блеснули в бледном свете уличного фонаря. Грейси молчала. Может, была тронута? Наверняка не скажешь. Когда же заговорила, голос ее был ровен и тверд:

— Смотрите, а вот и наш уважаемый Дэвид Мюррей! Граф Мюррей собственной персоной!

— Издевайся надо мной, если хочешь. Я, признаться, этого заслуживаю. Но, Грейси! — Голос Мюррея вдруг сделался напорист. — Я должен поговорить с тобой.

— Графу желательно поговорить, — отозвалась она с еще большей насмешкой. — Только наверняка слишком уж поздно для разговоров. Кроме того, у меня свидание назначено с джентльменом. Я его жду.

— Ты не Хармона имеешь в виду?

— Почему бы и нет? — беспечно ответила Грейси.

Правда была в том, что накануне она почти обещала присоединиться к нему на время короткой вечерней прогулки, но, будучи в подавленном состоянии, чувствовала, что совершенно не способна сдержать это обещание. Она и пришла-то на место свидания как раз для того, чтобы уведомить его о своем решении. Но теперь, стоя перед Дэвидом, она предпочла о том позабыть и преувеличить значение этого события.

Мюррей крепко стиснул зубы.

— Он плохой парень, Грейси… Эгоистичный и безжалостный, несмотря на свои мягкие манеры… и такой чрезмерно тщеславный. У него тут были связи с другими женщинами. И не очень-то красиво они завершились. Хармон слишком опасен, чтобы с ним шутить. И доверять ему нельзя. Вовсю изображает из себя бедового холостяка, а у самого жена где-то в Англии. Он женатый мужчина.

— Скоро и ты будешь, Дэвид.

— Ради всего святого, Грейси, не будь ко мне так сурова! Я знаю, что вконец запутался. Но я… я люблю тебя, женщина. И я с ума схожу, видя, куда тебя несет, и весь город болтает о тебе, Грейси! Пойдем куда-нибудь и постараемся уладить все с тобой.

— Разве я не сказала тебе, что не могу? — Она помолчала, пораженная мыслью, от которой ее глаза вспыхнули горькой насмешкой. — Разве только ты согласишься пойти с нами… если ты не боишься Фрэнка!

Дэвид вновь вспыхнул:

— Я боюсь только за тебя.

Она, казалось, улыбнулась про себя, взгляд же ее обратился за него, туда, где послышались шаги по тротуару. К ним и в самом деле приближался Хармон.

— Добрый вечер, Фрэнк, — приветствовала его Грейси с той же наигранной веселостью. — Ну, не бычьтесь же вы так. Умейте вести себя. Похоже, у нас есть компания на сегодняшний вечер. Граф Мюррей намерен прогуляться с нами.

Хармон был явно выведен из себя из-за неожиданного присутствия Мюррея и мрачного и бесшабашного настроения Грейси.

— У него что, нет ничего получше, чем заняться? — колко спросил он.

— О, свят-свят! — воскликнула Грейси как бы с упреком. — Где ваши манеры, Фрэнк? Граф не привык к подобным грубостям. Если вы не будете более внимательны, он домой к маме побежит.

Несмотря на все подозрения Хармона, на лице его появилась улыбка.

— Пусть идет, если хочет, — безразлично заявил он. — Куда направимся?

— В «Ледивелл», Фрэнк. Вот место для избранной компании.

Фрэнк лишь пожал плечами, и они двинулись по дороге на Гаршейк: Хармон по одну сторону от Грейси, а Мюррей — в какой-то упорной ярости — по другую. Теперь, зайдя уже так далеко, Дэвид не намерен был отступать. Мысль о том, что Грейси встречается с Хармоном, ходит с ним в «Ледивелл», терзала его и полынной горечью отдавалась внутри.

— Ну же, не надо так огорчаться. — Грейси говорила с насмешливой заботой. — Понимаю, это не то, к чему ты привык, но тут таверна — единственное заведение. А от чего не исцелиться, с тем приходится мириться.

Таверна и в самом деле была мала и примитивна, всего-навсего длинная низкая комната с баром в одном конце и камином, где тлело бревно зеленого дерева, — в другом. На дощатом полу помещались два стола, с закопченного потолка свешивалась керосиновая лампа с треснувшим и покрытым сажей стеклом. В данное время в заведении было пусто.

Когда они вошли, никто их не встретил, потом дверь за баром со скрежетом открылась, и появилась высокая женщина с вязанием в одной руке. Тощее — кожа да кости! — создание с грубым лицом и воспаленными веками было хозяйкой. Заслонив глаза от света лампы, она разглядела Грейси, и лицо ее расплылось в льстивой улыбке.

— Это ж ты, моя дорогуша, со своим прекрасным, щедрым другом и еще с одним господином. — Пройдя вперед, она обмахнула рукавом угол одного стола. — Что будете?

— Мне виски, — коротко известил Хармон.

— А что пожелает граф? — поинтересовалась Грейси.

— Я тоже виски выпью, — сердито ответил Дэви.

— А мне мой обычный бокал портвейна. — Грейси села за стол между Хармоном и Мюрреем со вздохом притворного удовлетворения.

Мюррей, не сводя глаз с Грейси, взял свой стакан с виски, на его лице все еще горел темный румянец. Никогда, никогда не знал он ее такой, такой необузданной и развязной, такой мешающей смех с мрачной горечью и за всем этим прячущей печаль до того невыносимую, что, казалось, она того и гляди разорвет ей сердце.

Он любил и жалел ее — одновременно. Но все пуританское в нем отвращалось от ее присутствия здесь в таком настроении в такой сомнительный час.

Хотя Дэвид ничего не говорил, Грейси, должно быть, читала по его лицу. Она спокойно выдерживала его взгляд, а в ее глазах не гасла насмешка.

— Ты уж не молитвы ли творишь, Дэви, дорогой? Вид у тебя благочестивый. Полагаю, тебе бы по нраву пришлось, если бы мы псалмы запели? Или лучше свадебный марш? Из почтения к уважаемой мисс Уолди и избранным Ливенфорда?

Хармон, добавляя себе виски, коротко хохотнул, наслаждаясь унижением, отразившимся на лице Мюррея. Глаза Грейси вспыхнули. Вино ударило ей в голову.

— Вам легко смеяться, Фрэнк. — Неожиданно ее голос дрогнул. — Ничего другого не остается. Бедный дядя Дэн с его «любите друг друга и будьте добрыми»! Ненавидьте друг друга под завесой благочестия — вот девиз этого города. А если кто, по несчастью, собьется с ноги на церковном параде, то помогай тогда ему или ей небеса. — Она залпом выпила вино, а после отрешенно уставилась на пустой бокал. Голос ее стал мягче. — Когда я вернулась в Ливенфорд, у меня душа пела от радости. Я любила этот город, относилась к нему как к родному, чувствовала, что я снова дома. И что же меня ждало? — Глаза Грейси наполнились слезами. — Но меня это не волнует. Раз я им здесь не нужна, я уеду. Да, уеду, Дэвид Мюррей,