Попью воды из крана. Благословенной воды, попью воды, пока не станет больно, я – КОРОЛЕВА вселенной!

* * *

Шаркаю в полумраке ночной больницы.

Сестра, разбирающая документацию на столе, смущенно смотрит на меня, но я для нее проблемы не представляю, иду вроде бы медленно, но уверенно, и она возвращается к своим бумагам.

Спящие палаты, чутко спящие больные.

Бип, бип, бип, монитор засек что-то неладное, разбудив всю палату, чьи обитатели крепко зажмуривают глаза и лежат очень смирно в надежде на то, что если не обращать внимания на пиканье машины, бип, бип, бип, то оно смолкнет, исчезнет!

Кружок света от койки, где женщина махнула рукой на сон, надела наушники, пододвинула к себе телевизор на железном каркасе-руке и теперь смотрит прошлогодние фильмы. С одной стороны койки медленно наполняется жидкостью хирургическое дренажное устройство, на другой пятилитровая емкость потихоньку разбухает от мочи, на внутренней стороне ее бедра зафиксирована трубка.

Я – мои ноги

шагаю

шагаю

шагаю.

Мгновение, чтобы перевести дух. Я сижу в большом коричневом кресле рядом с женщиной с кислородной маской на лице, глаза ее закрыты, курчавые волосы собраны на подушке над головой, руки сложены одна на другую, спина прямая, она словно строгая скорбящая статуя в старой церкви. Она спала, а когда мне стало чуть полегче дышать, я открыла стоящую у ее койки небольшую тумбочку, вытащила оттуда зеленый пакет с ее вещами, украла ее джинсы, блузку и банкноту в пятьдесят евро. Оставила ей кредитные карточки и остальную наличность, молча извинилась и засунула добычу себе под пижаму.

Хромаю обратно к своей койке.

Палаты и отделения разделены по половому признаку, нет смысла соваться в мужскую половину, сестра у двери увидела меня и улыбнулась, она может поднять шум, но забудет. Женщина-интерн с бейджиком на шее спросила, все ли у меня в порядке. Я ответила, что да, просто захотелось в туалет. Мне нужно помочь дойти до койки? Нет. Сама справлюсь, не стоит.

Когда я вернулась, женщина с головной болью напротив меня, наконец, уснула. Я стащила у нее смартфон – ненадолго – и удивилась тому, как много звонков она получила от людей со знакомыми никами, сообщения, полные любви и заботы, на которые не удосужилась ответить. Выключив звук, я сидела на стуле у своей койки, ела сливы, облизывала губы и искала гостиницу «Маделлена».

Найти ее оказалось просто. Ни один новостной портал в мире не выпустил эту историю из виду, подняв ее на самый верх рейтингов. Версии громоздились одна на другую – экологическая катастрофа как самая популярная – однако еще фигурировали массовая истерия, терроризм, вирус и, наконец, самая невероятная, промывка мозгов. Они хором объясняли и комментировали кадры, разошедшиеся по миру благодаря «Ютьюбу», «Твиттеру», «Инстаграму» и «Фейсбуку».

Кадры не только убитых, но и самих убийств.

Вот: топ-менеджер компании по производству телевизоров разбивает о стену голову своей жены, и она не сопротивлялась, безропотная, словно покорившаяся судьбе, медленно сползшая на пол, когда он выполнил свою работу. Или вот: ведущая прогнозов погоды спокойно пьет кровь мужчины, которому только что перерезала глотку его же пилочкой для ногтей. Она сидит на корточках, потом вдруг поднимает ошарашенный взгляд, словно лиса-воровка, застигнутая волком, замечает камеру, не воспринимает ее как угрозу, и медленно возвращается к своему кровавому пиршеству.

Или еще: телеидол, известный своими смешными, но расистскими высказываниями по поводу иммигрантов, женщин и гомосексуальности, человек, специализировавшийся на шельмовании людей и их мнений при помощи бессмертного аргумента «Ну, мало ли кто что болтает, а?», победитель прошлогоднего конкурса на звание «самого сексуального мужчины на развлекательном ТВ» с совершенно счастливым видом насмерть забивает официантку стулом. Мягкое сиденье отлетело после первых же ударов, но он продолжает колотить ее каркасом еще долго после того, как она перестала шевелиться.

Факты и цифры.

Из трехсот двадцати девяти человек, попавших в бойню в гостинице «Маделлена», официально подтверждена гибель лишь девяноста восьми, а еще сорок два человека находятся в критическом состоянии. Вообще-то на удивление малое количество, однако все это из-за трудности физически убить человека голыми руками.

Из оставшихся жертв/подозреваемых (грань очень размытая) пятнадцать человек находились под стражей, сто одиннадцать получали помощь от повреждений легкой и средней тяжести, а остальным шестидесяти трем удалось спастись невредимыми, и теперь их допрашивала полиция в свободное от преследований средств массовой информации время.

Вот что сказал главный распорядитель на приеме: Они попросту спятили. Спятили. Все до единого попросту спятили.

Я поискала Рэйфа Перейру-Конроя и нашла фото его тела, сделанное в морге.

Я стала искать Филипу Перейру-Конрой и не нашла никакой информации. Не просто полное отсутствие публикаций, но гробовое молчание в Интернете, черная дыра на месте ее имени, лишь в кэше «Гугла» отыскались неясные следы ее статей и репортажей с упоминанием ее имени.

А вот это уже интересно. Это означало, что она жива.

Заявление «Прометея»:

глубокие сожаления

утраты

искренние соболезнования

полномасштабное расследование

преступные действия

и т. д., и т. д., и т. п.

Слова, за которыми ничего не стоит.

Я подняла взгляд от смартфона, и женщина, у которой я его стянула, уже не спала и молча смотрела на меня.

Я встала.

Доковыляла до ее койки.

Положила телефон туда, откуда взяла.

Вернулась на свое место.

Залезла под одеяло.

Повернулась на бок.

Закрыла глаза.

Она ничего не сказала, и никто не пришел.

Утром прибежал-прилетел доктор Дино, посмотрел мою историю болезни, заявил, что это позор, что я имею полное право возмущаться. А поскольку он лечащий врач, тут же по его команде сбежались люди, и в полный драматизма момент с меня сняли катетер, проверили повязку, а его взгляд метал гром и молнии на исполнявших его повеления. Потом он объявил, когда перед ним оказалась вся информация, что дела у меня идут очень хорошо и теперь мне нужно как можно скорее обратиться в свою страховую компанию.

С этими словами он удалился, а я принялась с пристрастием расспрашивать одну из его интернов, говорившую на безукоризненном английском, как мне лечиться после того, как меня выпустят из больницы.

– Не волнуйтесь, – ответила она. – Мы дадим вам подробнейшие рекомендации при выписке.