знаешь почему. Я сказала тебе почему. Священное море — моя единственная семья. Я думала, ты это понимаешь.

— Ну, этот трюк лишил меня единственной семьи, которая у меня осталась, и ты просто ожидала, что я прощу тебя?

— Нет, я никогда не ожидала, что ты простишь меня, но я, по крайней мере, хотела, чтобы ты выслушала меня.

Голос Фэйбл донесся из кухни, прерывая нас. — Я нашла бутылку текилы в буквальном смысле в форме сердца. И не сердце Валентинки, а сердце органа.

— Войдя в гостиную, она потрясла бутылкой над головой, держа в другой руке четыре пластиковых стаканчика. Я бросила на Мандэй свирепый взгляд, не желая больше говорить об этом.

— Можно мне взять бутылку, когда мы закончим?

— Ты же не думаешь, что мы прикончим эту бутылку за одну ночь, правда? — спросила я, озадаченно сдвинув брови.

Меня должно было раздражать, что они все были здесь, рылись в его доме, пили его алкоголь. Однако этого не произошло. Все это было ерундой. Незначительные вещи, которые человек не мог забрать с собой, когда умирал. Ни разу ни один дух не просил меня сберечь их кошелек или часы. Ничто из этого больше не имело значения.

— Ты просто меня не знаешь, — бросила вызов Фэйбл, ставя бутылку и стаканы на кофейный столик. Она начала наливать, когда на лестнице раздались шаги Киони.

— Один для тебя, и один для… тебя.

Она начала раздавать пластиковые стаканчики с надписью Hobb's Grocery по бокам.

Когда Киони плюхнулась обратно на диван, в руках у нее была коробка, а на голове — темно-фиолетовая шляпа с павлиньим пером, что-то из эпохи Гэтсби. Ее ладонь смахнула пыль с лицевой стороны коробки. — Я уже давно не работал с доской для спиритических сеансов.

— Это как секс, — пробормотала Мандэй. — Ничего в игре не изменилось.

Фэйбл взяла последнюю чашку и вернулась на диван. — Я бы не назвала это игрой.

— Ты уверена, что спиритическая доска — это хорошая идея? — Я не хотела, чтобы мой голос звучал так нервно.

Киони улыбнулась. — Что самое худшее, что может случиться?

Мы вчетвером выпили по первому стаканчику текилы, стащили подушки и пледы с диванов на пол и сели вокруг спиритической доски, бутылка текилы между мной и Фэйбл. Мандэй сидела напротив меня, и свечи мерцали в темной комнате, отбрасывая танцующие тени на стены. Снаружи все еще лил дождь в успокаивающей и ритмичной последовательности, а шторм со свистом проникал в щель под дверью.

— Хорошо, как это делается?

Мой взгляд метался между всеми тремя из них.

Мандэй кивнула головой. — Киони — экстрасенс.

Киони вытянула руки, хрустнула костяшками пальцев. — Только потому, что я происхожу из рода экстрасенсов, это не значит, что я знаю, как это делается.

Мандэй изогнула бровь. — Значит, ты не знаешь, как это делать?

— Нет, я знаю. Я просто говорю… ты не должна предполагать.

— Это не имеет смысла, — недоверчиво улыбнулся Мандэй. — Ты экстрасенс, и ты говоришь, что я не должна предполагать, даже если я была права.

Киони закрыла глаза, положила пальцы указатель. — Тише, у меня от тебя болит голова, и мне нужно сосредоточиться.

Мандэй застонала.

— Хорошо, хорошо, хорошо, давайте просто сделаем это, — сказала я им, и остальные из нас тоже положили пальцы на указатель.

Мы все замолчали, и единственными оставшимися звуками были те, что доносились снаружи дома. На короткое мгновение все замерло, когда кто-то спросил:

— Разве мы не должны взять бумагу и ручку, прежде чем начнем?

Я приоткрыла один глаз.

а — Мы не призываем писателя-призрака, ожидая романа, — объяснила Киони с невозмутимым лицом, и смех сорвался с моих губ. — Мы будем задавать простые вопросы, и я уверена, что мы сможем запомнить буквы. Теперь все сделайте еще один глоток и закройте глаза. И не давите на указатель. Движения происходят по импульсу с другой стороны.

— Хорошо, — согласились мы все и проглотили по стаканчику.

Я была последней, совершив ошибку, держа жгучую жидкость во рту и медленно выпивая ее, что было еще хуже. На вкус это было как обычная жидкость для снятия лака. Не то чтобы я когда-либо раньше пробовала жидкость для снятия лака, но пахло именно так.

— Готовы? — спросила Киони в последний раз, и теперь все наши пальцы были на указателе.

Мы с Фэйбл сказали «да» в унисон.

Мандэй молчала.

Глаза Киони закрылись, выражение ее лица стало спокойным, а грудь расширилась, когда она глубоко вдохнула, а затем выпустила воздух через слегка приоткрытые губы, как будто она точно знала, что делает. Свет свечи освещал ее лицо мягким мерцанием, как от проектора.

— Есть ли какие-нибудь духи, которые хотели бы выйти? — спросила она серьезным и спокойным, бархатистым тоном.

Я снова приоткрыла один глаз и увидела, как Мандэй пытается сдержать смех, когда указатель начал двигаться. — О, черт, — выдохнула Фэйбл, — Хорошо, кто это делает? Мандэй, это ты?

— Нет, чувак.

Стрелка переместилась на «Да», и мы все одновременно прошептали это слово.

— Хорошо, хорошо, хорошо, спасибо, замечательно.

Киони была в своей уважительной манере. — Не могли бы вы назвать нам свое имя?

— В… В…

— Они пытаются сказать «Воющая» по буквам? — спросила Фэйбл: — Что такое В..В? Что это значит?

Мы все заставили ее замолчать.

— О… О… П… — смех Мандэй сорвался с губ. — Вупи?

Киони убрала руки с указателя. — Очень смешно.

— Может быть, нам следовало начать с подношения, — улыбнулась Мандэй. — Где пирожные Вупи?

— Никто не прикасается к пирожным Вупи! Киони схватила бутылку из-под текилы, отпила из нее, передала по кругу, и все разразились смехом, включая меня. — Хорошо, давайте на этот раз будем серьёзны.

Потребовалась минута или две, чтобы наше заклинание смеха исчезло, прежде чем наши пальцы вернулись к указателю. — Взываю к любому духу, который хотел бы выйти, — начала говорить Киони. — Мы здесь. Мы слушаем, пожалуйста, назовите нам свое имя.

Свет свечей потускнел, как по команде, и в комнате потемнело. Холод пронесся между нами, и я огляделась вокруг, не видя никаких призраков. Указатель быстро скользнул по доске. На этот раз это было быстро, и мы едва поспевали. «Н», — скандировали мы, и он снова скользнул, — «А»

Глаза Мандэй расширились.

— Ладно, на этот раз это не я, — призналась она, потрясенная. И указатель задвигался торопливо, почти сердито.

«Й»… «Д»… «И»… «М»…

Указатель остановился, и моя кожа покрылась мурашками, а сердце подскочило к горлу.

— Найди меня, — прошептала я, мои пальцы оторвались от указателя.

Я покачала головой. Это не мог быть он. Это не мог быть призрак, который покинул меня