привели к её поражению в Цусимском сражении. Разведку вели и японские нелегалы, готовые выполнить задачу даже ценой своей жизни.

Для создания массовой сети осведомителей и технического обеспечения разведки Японии помогали советники из германского ведомства Штибера. Их агентами были не только японцы, китайцы, филиппинцы и корейцы, но также беглые каторжники и отбывшие срок евреи, кавказцы, греки и турки. Так, в Екатеринославе были задержаны два австрийских подданных, которые путем подкупа получали данные о ходе мобилизации.

Иногда при вербовке китайцев японская разведка брала в заложники членов их семей, которые, используя свои знакомства и связи, проникали в расположение русской армии и через знакомых переводчиков добывали сведения о переброске русских войск по железной дороге. Осведомители получали от 40 до 100 рублей в месяц, а связники по 5–6 рублей за каждое доставленное донесение.

Японцы использовали и агентов-двойников. Так, Хосе Мария Гидис, коммивояжер, сын владельца шанхайских газет, владевший несколькими иностранными языками, в 1904 году предлагал свои услуги русскому военному атташе в Тяньцзине Огородникову, консулу в Тяньцзине Лаптеву и военному атташе Игнатьеву, которым сообщал ценную информацию.

В мае 1904 года он, как русский шпион, был приговорен японцами к расстрелу, но начал работать на японскую разведку. Выдал им несколько ценных русских агентов и сведения об организации обороны Порт-Артура. В декабре 1904 года его арестовала русская контрразведка, а после войны он был выслан из России через западную границу с неизвестными целями…

Японские спецслужбы также активно использовали агентуру и СМИ для формирования общественного мнения иностранных государств, сообщая благоприятные для Японии сведения и распространяя ложные сведения о неудачах русских войск и замалчивая их успехи.

Ретроспектива

Мотодзиро Акаси с 1901 по 1902 год был военным атташе во Франции, затем до 1904 года в России, в 1905-м в Швеции, а с 1906 года – в Германии. За последующие десять лет он стал полным генералом, командующим японскими вооруженными силами и генерал-губернатором на Тайване, а 1919 году барон Акаси умер.

В Швеции он познакомился с финскими политиками Кастреном и Циллиакусом, а через них со шведскими офицерами, которые собирали для него военную информацию о России. В это время руководство Польской социалистической партии агитировало за поражение России в Русско-японской войне, чтобы в этой смуте Польша вышла из состава России.

План польского восстания был представлен японскому послу в Лондоне Хаяси. Обещая поставлять японцам информацию о российской армии, польская соцпартия во главе с Пилсудским просила о материальной поддержке вооруженного восстания. Японцы план восстания не поддержали, но для ведения разведывательной работы, диверсий в тылу русской армии и пропаганды среди солдат-поляков выделили 20 тысяч фунтов стерлингов (200 тысяч рублей золотом).

В 1904 году Циллиакус по заданию ПСП встретился с российским социал-демократом Дейчем, эсерами Рубановичем, Волховским, Чайковским, анархистом князем Кропоткиным и поляками Дамовским и Балицким. Затем вместе с Акаси он встретился в Париже с грузинским националистом Деканозовым и армянским националистом Лорис-Меликовым для организации беспорядков в России. Акаси за это обещал Циллиакусу 3000 иен на печатание прокламаций, а российским революционным партиям японским Генеральным штабом было выделено 100 тысяч иен.

Несмотря на полученную информацию о поставках оружия и финансов для нужд революции 1905 года, царская охранка не смогла пресечь все каналы поставок оружия в Россию. Агентами Акаси был куплен в Англии пароход «Джон Графтон» с водоизмещением 315 тонн с финно-латышской командой, которая обеспечила перевозку двух крупных партий оружия и боеприпасов для революционеров в Финляндию.

Тем не менее российские спецслужбы тоже имели успехи. О сотрудничестве российских революционеров с японской разведкой и Акаси осенью 1904 года узнал чиновник особых поручений при МВД Манасевич-Мануйлов, внедривший агентов в посольства Японии в Париже, Гааге и Лондоне, в американскую миссию в Брюсселе, итальянскую в Париже и получивший часть японского дипломатического шифра.

В конце 1904 года были выявлены контакты между Акаси и Деканозовым и Циллиакусом, который уже находился под наблюдением резидента полиции Ратаева с помощью агента эсера Азефа. Переговоры Акаси с революционерами были сфотографированы, задокументированы и опубликованы Сувориным в брошюре «Изнанка революции. Вооруженное восстание на японские средства» в 1906 году.

Царская охранка успешно вела контрразведывательную работу против подрывной деятельности японской разведки в России, выявив факты сотрудничества с японцами российских оппозиционных партий. Были установлены японские разведчики и их ценная агентура среди революционеров. Но информация военной разведки о приготовлениях Японии к войне и об агентуре японцев среди оппозиционеров не были оценены и реализованы Николаем II и его правительством.

Генеральный штаб, располагая достоверными сведениями о противнике, также не принял действенных мер, чтобы избежать поражения в войне. Зато Япония, с более слабой экономикой, использовала потенциал разведки и, сосредоточив ресурсы на решающих направлениях, извлекла максимальную пользу из ситуации.

Тайные агенты российской военной разведки за рубежом получали немало ценной информации, но эти сведения поступали в штаб главнокомандующего через Китай и Европу, поэтому почти всегда опаздывали.

После неудачного сражения под Мукденом в феврале 1905 года в руки японцев попала часть документов разведотделения, и русские агенты в Японии оказались на грани провала. Многие были отозваны, и агентурная работа приостановлена. Для восстановления деятельности резидентуры в Японию был направлен поручик Субботич, из знатного сербского рода, знавший нескольких иностранных языков, который со временем выполнил это опасное задание.

Координацию действий войсковой и агентурной разведок осуществляли подготовленные офицеры Генштаба, знавшие иностранные языки, – полковник Нечволодов, подполковники Потапов и Панов, капитан Одинцов и переводчик Барбье, которые работали профессионально. Но контрразведка не смогла предотвратить утечку к японцам сведений о численности и передвижениях русских войск, о мобилизации и провозках по железной дороге.

Недостатком русской разведки являлось отсутствие кадровых офицеров, в совершенстве владеющих японским языком, а переводчиков на всю армию было всего 11 человек, из которых рукописные тексты могли читать только двое, что сильно затрудняло анализ документов.

Российская разведка привлекала к сотрудничеству на материальной основе не только китайцев и корейцев, но и представители европейских стран, находившихся в Японии и Корее. Полковником Нечволодовым были завербованы француз Жан Шаффаджон, швейцарец Оскар Барбье и немец Отто Мейер, собиравшие информацию о японской эскадре. Француз Бале переводил статьи из японских газет и читал лекции о японской армии.

Недофинансирование российской разведки в результате сокращения военных расходов министром финансов Витте происходило от непонимания и недооценки роли разведки в предстоящей войне Николаем II и его ближайшим окружением, которые пренебрежительно считали японскую армию «туземными» войсками, поэтому агентура среди них была не нужна.

Героическая оборона Порт-Артура была успешной благодаря усилиям русских спецслужб, ликвидировавших японскую агентуру в крепости. Японцы вдвое преувеличивали силы