Возразить было нечего – безумный лис по-прежнему отплясывал свой жок на острие клинка. А был у рукояти. Жуга вгляделся. Сомнений не оставалось – рисунок был тот же.

– Я не я, и лошадь не моя, – задумчиво сказал он и вложил клинок в изрядно полегчавшие ножны.

Маг между тем потянул из костра сохнущие сапоги, пощупал внутри рукой и удовлетворённо кивнул. Жуга, на время оставивший меч в покое, сосредоточенно смотрел, как Золтан обувается. Похоже было, что волшебник подготовился к походу основательно (во всяком случае, не хуже, чем османские лазутчики, и уж конечно лучше, чем любой другой известный травнику колдун). На нём были рубаха, чёрные, без пряжек и застёжек штаны и сапоги из мягкой кожи. Шаг его был лёгок и бесшумен. Под удивлённым взглядом травника маг снял и вывернул свою чёрную куртку, с изнанки оказавшуюся грязно-зелёного цвета, довольно мерзкого, но совершенно незаметного на фоне распустившейся листвы, после чего вынул из сумки точильный брусок и занялся своим мечом – недлинным, чуть изогнутым клинком с заточкой по наружному краю.

– Золтан.

– М? – Тот обернулся.

– Почему ты пошёл за нами?

– Так было нужно, – коротко ответил он.

– А дом? Оставил без присмотра?

– Оставшись в Маргене, я не дожил бы до утра.

– Двараги?

– Да.

Жуга нахмурился. Взъерошил волосы рукой.

– Послушай, Золтан, я устал от всего этого. Тайны, драки, беготня… Как будто мало войны. Откуда этот меч? Что творится? Я же ясно помню, что он был другим!

Золтан ответил не сразу. Провёл последний раз точильным камнем и вложил меч в ножны.

– Этого я и боялся, – сказал он наконец. – Похоже, меч признал тебя.

– Меч? – нахмурился Жуга. – Что значит «признал»?

– Как он тебе? По руке?

– Как с ним родился, – признался травник.

– Это Хриз. Клинок Вечерних Сумерек. Он сам выбирает хозяина и сам выбирает, каким ему быть.

– Не темни, рассказывай. Я ничего об этом не слыхал.

– Сейчас. Тебе не доводилось слышать балладу о битве трёх мечей? Тех, что звались Ксиалами.

– Навряд ли. Уж очень странное имя. Я бы запомнил, если бы слышал.

– Так вот. Там есть такие строки:

Откован первым был Хиор,

Прекрасен и жесток.

И серебро из сердца гор

Впитал его клинок.

Из серебра и стали скал,

За первым вслед рождён,

Второй был выкован Ксиал,

И Хейтон звался он.

Пройдя кузнечный жар печей

И полуночный бриз,

Последним братом Трёх Мечей

Явился миру Хриз.

Они ушли на смертный бой

И, землю защитив,

Обратно не пришли домой,

Как и владельцы их.

С тех пор прошло уж много лет,

И враг давно разбит.

Мечей с тех пор не видел свет,

И подвиг их забыт.

Но где-то на чужой земле

Не спится злу, пока,

Как три звезды в полночной мгле,

Сверкают три клинка.

– Когда это было? – спросил Жуга.

Маг покачал головой и плотнее закутался в плащ.

– Никто не знает. Легенды гласят, что три меча-ксиала были откованы по-разному, и каждый имел свой норов. Первый, Хиор, вчерне был выкован всего за одну ночь, закалён в человеческой крови и, как всякий первенец, характер имел суровый и непреклонный. Самым тёмным из всех трёх мечей получился он, красной была его рукоять, а в бою не знал он поражения и не давал пощады – не было в мире меча кровожадней Хиора. Знак волка на его клинке. Второй, с именем Хейтон, закалили во влажной земле, и потому силу удара он имел сокрушительную, а рубил хоть редко, но страшно. Он самый тяжёлый из трёх мечей, с белой рукоятью, и золотистый клинок его, вобравший соки земли, красоту имел необычайную, а мечен был медведем. Третий – Хриз – откован был последним. Серебра в нём меньше, нежели в первых двух. Закалку он принял от ветра, сильного, сырого и холодного, что дует с моря, когда спускается тьма. Без всяких узоров его серебристый клинок, черна как ночь его рукоять, и нет ему равных по лёгкости и вёрткости, а убивает он только врагов. Клеймо тому мечу – Танцующий Лис.

Жуга покосился на свой меч:

– Это он?

Маг поднял взгляд на травника:

– А ты сомневаешься?

Жуга промолчал.

– И что мне делать теперь? Тоже мне, нашёл хозяина… Хоть бы ты, что ли, мне помог. Я же ничего им не умею.

– Так-таки и ничего?

– Ну, я дерусь, конечно. Посохом, ножом… ну и просто так, безо всего.

– Не так уж мало для знахаря, – усмехнулся маг. – Но я не учитель фехтования. Доверься ему: он сам разберётся, где кто. В этом деле главное покрепче держаться за рукоять.

– Понятно. – Жуга кивнул, вспомнив, с какой небывалой лёгкостью обезглавил бойца из лучшей османской тысячи. – Но что заставило его вернуться в мир?

– Трудно сказать. Между прочим, пока вы обжирались всякой дрянью, произошло уже две битвы, и если в первой Цепеш одержал победу, то вторая кончилась иначе. Враг стоит у Яломицы.

– Большое войско?

– Очень. И я понятия не имею, для чего проснулся старый меч.

Жуга почувствовал озноб. Покосился на браслет. Камень вспыхивал и гас. Чесалась кожа на запястье. Маг перехватил взгляд травника и одобрительно кивнул:

– Не снимай его пока что. Это очень сильный талисман. Слабую магию усилит, сильную ослабит. А то помнишь, что ты натворил на поляне?

– Когда? – встрепенулся Жуга. – Ах да, комары… – Золтан кивнул. – Цвет я не тот взял. Красный вместо зелени.

– Как можно было перепутать?!

– Я их вообще не различаю.

– Вот как? Занятно. Там с давних лет копилась сила, а ты не смог с ней совладать.

– Сила? – Жуга поднял взгляд на мага. – Откуда?

– Когда-то там родился единорог, – поколебавшись, с видимой неохотой ответил тот. Поворошил догорающие угли и встал. – Ну, всё, пойдём. Хорошо бы нам твоих дружков до полудня догнать, а то, не дай бог, натворят чего.

Жуга обмотал меч мешковиной и повесил за спину. На миг остановился у подёрнутого белой пылью кострища.

– Пепел, – пробормотал он. – Прах и пепел…

И вслед за магом углубился в лес.

* * *

Догнать Милана и Бертольда не составило труда – крестьянин и монах шли бестолково, оставляя чересчур заметный след, и перепугались при встрече до одури. Жугу одолевали опасения, что тур- ки могут их найти, но погони