– Крысы и каша в Гаммельне.

– Каша? – Жуга вскинул голову. – Какая каша?

– Гречневая, – ехидно усмехнулся Хагг, – с мясом. Твоя любимая, между прочим. Ею завалило два квартала по самые окна вторых этажей. Городских мусорщиков едва удар не хватил. Три дня окрестные бродяги валом лезли в город пожрать на дармовщинку, а потом, когда вся эта прорва каши закисла, пришёл черёд собак. О крысах я и вовсе уж молчу.

По мере того как волшебник говорил, лицо Жуги вытягивалось всё больше, пока наконец не отвисла челюсть. Лишь после этого травник взял себя в руки.

– Надо же, – пробормотал ошеломлённо он. Бестолково подвигал руками, не зная, куда их деть. Пригладил рыжие вихры. – Неужто Яцек… Гм! Навряд ли… а…

– Значит, всё-таки это был ты? – спросил маг. Жуга вздохнул и кивнул утвердительно. – Может, ты ещё что натворил в последние два месяца?

– Нет. Вот разве только этот… Цепеш, граф который.

– Ах вот оно что… – пробормотал Золтан. – То-то я заметил, в последнее время Влад приобрёл довольно странные привычки! Можно было догадаться: не так уж много здесь у нас рыжеволосых… Что ты с ним сделал?

– Не хочется рассказывать. – Жуга мотнул головой.

– И всё же мне хотелось бы узнать, как тебе удалось проделать такое. Если то, что говорят о нём, правда… Но честно говоря, я даже рад, что кто-то смог ему припомнить Амлас.

Жуга вскинул голову. Под кожей на его лице заходили желваки.

– Так там был… он?!

– Он, он. А ты не знал?

Травник не ответил. Амлас, где тридцать тысяч непокорных горожан остались умирать на кольях…

– Не знал, – сказал он наконец. – А знал бы, так, наверное, прибил, как гадюку.

– Сейчас он в Бухаресте, собирает ополчение.

– Что?!

Золтан откинулся на спинку кресла. Покачал рукой бокал с вином.

– Кто мы такие, чтоб об этом рассуждать? – задумчиво сказал он. – Владислав Цепеш дважды был у власти, и каждый раз у него находилось множество новых сторонников. Кто поручится, что третьего раза не будет? Даже во времена, когда турки оставляли Валахию в покое, обязательно находились новые враги и требовалась сильная рука. На господаря надежды мало, Ватикан слаб, монашеские ордена хиреют, распадаются. А Влад силён, жесток, умелый полководец. За два года он привёл страну в порядок, дал отпор османам. Народ его поддерживает. Как раз такой сейчас и нужен. Без малого десять лет мира, и вдруг… Ума не приложу, что подвигло султана развязать войну. – Он поднял взгляд на травника. – Так ты забираешь меч?

– Я не воин. – Жуга потупился. – Мне никогда не быть средь тех, чей образ жизни – смерть. И в городах я не живу. Почему я должен вам помогать?

Колдун вздохнул. Глотнул вина.

– Ты прав. В горы турки не полезут. В горах земли на полвершка, ни вспахать, ни засеять. Вы там только овцами и живы. Предгорья и долины – вот что их влечёт. Города потом сами сдадутся, когда наступит голод. Озимые уже взошли – там ведь поля, сады. Лучшие в стране виноградники. Каэр белое, ваго, сэмулаш, флоричика… тебе это ничего не говорит? Я мог бы долго перечислять. А деревни пустуют, многие сгорели.

Бертольд почувствовал, как рот наполняется слюной от одних названий – вина были более чем известные. Он потянулся за кружкой и обнаружил, что она пуста. Влана, досадливо сморщившись, толкнула монаха локтем. Маг, углядев его движение, великодушно кивнул на кувшин. Бертольд долил вина и приготовился слушать дальше.

Жуга молчал.

– Ты забираешь меч?

– Даже если заберу, ты мне всё равно не поверишь. А ну как выброшу его в ближайшую канаву?

– Не выбросишь. – Маг поднял руку с зажатым в ней браслетом.

Жуга схватился за запястье.

– Яд и пламя! Как…

– А вот так! – Маг усмехнулся, повертел браслет в руках. – Редкая вещица, не правда ли? – Он тронул пальцами подвески. – Интересно, что будет, если оборвать вот эту? Или… эту?

Жуга заворожённо наблюдал за блеском камня. Облизал пересохшие губы. Потупился.

– Отдай, – сказал он глухо. – Прошу тебя. Я заберу этот чёртов меч, только отдай.

– Конечно, заберёшь, – кивнул волшебник. Пальцы его сжали одну из подвесок. – А чтоб ты не забыл, я малость помогу.

И маг сорвал подвеску.

Помедлил, глядя на Жугу. Разжал кулак. Зеленоватый порошок рассыпался в ладони мягкой горкой.

– Пыль, – сказал негромко Золтан и вздохнул. – Прах, пепел – вот цена любому колдовству… Ты знаешь старые стихи?

Война в лесах и городах,

Пожар её горяч и светел.

Кого она растопчет в прах?

Чей по ветру развеет пепел?

Он дунул на ладонь, и зелёная пыль растаяла в дымоходе.

* * *

Отправиться задумали под вечер. Жуга сидел под деревом, бездумно теребя подвески на браслете, когда Бертольд с берестяным ведром вынырнул из чащи вечереющего леса и направился к нему.

– Эгей, чего ты там засел? – окликнул он Жугу. Махнул ведром. – А я, гляди, грибков набрал. Нажарим!

Жуга лишь кивнул, думая о своём. Отросшие рыжие волосы он зачесал на затылок и связал в пучок.

– На мага хочешь быть похожим? – Шварц уселся, вывалил грибы и вынул нож. – Ну-ну. Напрасно стараешься, скажу я тебе. Думаешь, это конский хвост? Ха! Это лисий хвост! – Он рассмеялся и потряс головой. Очистки так и сыпались с ножа. – Люблю грибы. Бывало в детстве поутру сбегаешь в окрестный лес, к полудню наберёшь, то-то славно! Вообще люблю поесть. Меня, помнится, настоятель постоянно за это ругал. Смотри, говорил, Бертольд, чревоугодие есть грех, смертный притом. А всё равно пожрать люблю.

…Под белое вино грибы сметали в два счета, вроде и нажарили их большую сковородку: хоть и сытная была грибная снедь, а всё ж не мясо. Жуга опять устроился под деревом вздремнуть. Монах с Миланом завели ленивый разговор.

Вдали от города Бертольд повеселел – вино, простор и свежий воздух сделали своё дело, к тому же «беси», напугавшие его до полусмерти, оказались на поверку всего лишь подгорной нежитью, подвластной времени, железу и молитве.

Жуга молчал, рассматривая браслет, и болтовня монаха проходила мимо слуха, пустая, словно плеск воды.

С браслета Золтан Хагг сорвал спираль. Какой был в этом смысл, какую цель преследовал волшебник? Жуга вздохнул и вновь надел браслет на левое запястье. Пошевелил рукой. Пальцы двигались неловко. В голове шумело. Так или иначе, теперь подвеску не вернёшь, оставалось лишь гадать, когда и как даст знать о себе новая напасть. «Восток нас дурачит…» – донёсся до слуха обрывок фразы. Жуга насторожился и прислушался к беседе.

– Что бы басурманы