Приведут ли валютные войны к тому, что глобализация как процесс открытия локальных рынков для международной торговли достигнет своего апогея? Пойдет ли дальнейшее развитие в сторону защиты собственных рынков?

Хочу заметить, что сама по себе защита местных рынков и производств за счет ослабления национальной валюты не отменяет уже сложившегося международного разделения труда, возникшего в результате торговых процессов, которые мы и называем глобализацией. На первый план выходит другой вопрос – технический. Насколько хорошо будут управляться вышеназванные процессы, ведь неопределенность в ходе валютных войн неизбежно подвергает риску прибыли транснациональных корпораций?

Во времена рейганомики американский экономист Т. Левитт употребил термин «глобализация», поскольку под влиянием транснациональных корпораций началось слияние национальных товарных рынков стран в один общемировой. Социалистические страны с плановой экономикой, вставшие в начале 1990-х гг. на рыночный путь развития, в 1990 г. – накануне распада Советского Союза, по данным Всемирного банка, занимали территорию в размере 34,3 млн кв. км или порядка 25 % территории мира, но при этом производили лишь 5,6 % мирового объема товаров и услуг ($1,2 трлн). Население этих стран составляло порядка 1,6 млрд человек со средним ВВП на душу населения в размере $818 или около 20 % от среднемирового уровня. В 2014 г. совокупный объем производства товаров и услуг данными странами составил уже около $14 трлн или 18 % от общемирового ВВП, а средний показатель ВВП на душу населения составил $7,7 тыс. или около 72 % от среднемирового значения. Экспансия мировых транснациональных корпораций (рис. 21) случилась не на пустом месте, не только и не столько благодаря неумелым действиям лидеров тогдашнего социалистического блока. Сегодня, когда и российская экономика – уже полноценная часть мировой, уместно подробнее остановиться на процессе глобализации после победы либеральной экономики над плановой. Следствием этих событий стало образование экономического диполя Чайнамерика.

Я уже отмечал, что за последние 30 лет стоимость мировых финансовых активов росла гораздо быстрее, чем мировой ВВП. Экономисты называют отношение стоимости финансовых активов к ВВП термином «финансовая глубина» и уделяют большое значение изучению влияния этого показателя на другие макроэкономические индикаторы. Чтобы увидеть это на реальном примере, проанализируем изменение структуры активов Великобритании за период с 1688 г. (см. табл. 13[454]). Для наглядности динамика этих изменений в таблице обозначена разной цветовой гаммой: периоды с большими значениями того или иного показателя подсвечены более темным цветом, а периоды с меньшими значениями – более светлыми оттенками. Данные для этого анализа до 1960 г. были взяты из сравнительного исследования финансовых систем Реймонда Уильяма Голдсмита, а с 1960 по 2008 г. – из информации Национальной статистической службы Великобритании. Голдсмит, американский экономист бельгийского происхождения, посвятил свою жизнь изучению финансовой статистики, банковской системы США, подходов к исчислению национального богатства США, анализу платежного баланса страны, проблемам инвестирования и вывоза капитала. Занимался исследованиями динамики денежных потоков и балансовых счетов. Фактически Голдсмит создал еще одну систему статистических показателей, почти не уступающую по своему значению счетам национального дохода и продукта. На основе своей методики Голдсмит проанализировал целый ряд долговременных тенденций, связанных с экономикой и финансами. Среди них исследование сбережений и их роли в экономическом росте, долговременная эволюция роли финансовых институтов. Долгое время Голдсмит работал в Комиссии по ценным бумагам и биржам, Нью-Йоркском и Йельском университетах, Национальном бюро экономических исследований. Он написал ряд трудов, посвященных экономике и финансам США и других стран, а также государств Древнего мира. Его идеи во многом переплетаются с исследованиями Энгаса Мэддисона, о котором мы уже неоднократно говорили на страницах этой книги.

Для удобства сравнения данные в таблице приведены к базису 2003 г. на основе официальных индексов-дефляторов. Из таблицы наглядно видно, что, во-первых, за последние три века существенно возросла доля финансов в общей структуре активов. Так, с 15 % в 1688 г. доля финансовых активов возросла до 73 % в 1937 г., продемонстрировав практически пятикратный рост к началу Второй мировой войны. В то же время стоит отметить, что после ее окончания на протяжении нескольких десятилетий наблюдалось уменьшение доли финансовых активов практически на треть от довоенного уровня, который смог восстановиться только к 2008 г. Соответственным образом можно заметить из таблицы, как изменялся показатель финансовой глубины. Мы видим, что соотношение финансовых активов к материальным (ВВП) возросло с 17 % в 1688 г. до 263 % в 2008 г. – или более чем в 15 раз!

К не менее интересным выводам приводит и анализ изменения доли недвижимости в общей структуре активов Великобритании. Так, из таблицы видно, что практически на протяжении более 300 лет доля недвижимости колебалась в диапазоне от 8 до 19 %. Это единственный актив, который остается стабильным на протяжении трех веков. Может быть, именно поэтому недвижимость до сих пор остается одним из наиболее привлекательных и востребованных активов для инвестирования?

Далее анализ таблицы показывает, как изменилась доля сельскохозяйственных земель в структуре активов. Так, в 1688 г. этот показатель составлял 58 %, а к 2008 г. снизился до 0,2 % или почти в 300 раз! При этом за тот же период времени численность населения в мире увеличилась примерно в 10 раз. Эти цифры наглядно показывают, как человек с помощью знаний смог существенно сократить долю своего участия в производстве продуктов питания без сокращения (а скорее, даже с увеличением) физического объема их потребления на человека.

Проанализируем динамику изменений доли промышленного производства. Значение этого показателя в период с 1760 по 1850 г. выросло почти в два раза! На самом деле секретов здесь нет – если помните, этот период приходится на годы промышленной революции в Англии. Далее этот показатель остается относительно стабильным на протяжении 100 лет и начинает существенно снижаться в последние десятилетия ХХ в. В этом, однако, тоже нет ничего удивительного – с 1979 г. начинается период правления премьер-министра Маргарет Тэтчер, которая активно претворяла в жизнь ряд радикальных экономических реформ. Ключевые принципы, заложенные в основу ее реформационного курса, сформировали экономическое направление, которое, как уже отмечалось, получило название «тэтчеризм». Его основой явились свободное предпринимательство, личная инициатива и индивидуализм. Именно в эти годы новой силой в структуре английской экономики становятся средние и малые предприятия и, соответственно, начинает увеличиваться доля сферы услуг в структуре экономики. Эта тенденция продолжается и после ухода Маргарет Тэтчер с поста премьера в 1990 г.