Зачистку закончили, освободили захваченных охранников, из взрытого сапогами и пулями, окрашенного кровью двора позвонили с докладом командиру. Свенсен, ухитряясь одновременно гладить по спине содрогающуюся в спазмах жену, зло поглядывать на суетящихся вокруг нее придворного медика и виталиста и слушать по телефону отчет об операции, приказал доставить в замок оставшихся в живых людей Ольрена, убрать из дома трупы и отключился.

После он донес Тарью, вялую от вмешательства виталиста, в их покои. Держалась жена спокойно и обнимала ласково, и очень хотелось остаться с ней, но дел было много. Поэтому дождался сиделку – Тарья так и задремала рядом с ним, – аккуратно уложил супругу в кровать и ушел.

В замке активно готовились к обороне, осматривали легко раненных спецназовцев, размещали прибывающих берманов из других линдов. Хиль лично провел допрос задержанных – в том числе и оглушенного мага, – все больше узнавая о подвигах Дробжек и Стрелковского, досадливо сплюнул и уже к вечеру Зеркалом пришел в больницу навестить героев.

Люджина спала под капельницей, и он с жалостью всматривался в жутко исхудавшую женщину и зло качал головой.

– Какие прогнозы? – спросил он у врача.

– Жить будет, – ответил тот, – но сколько займет восстановление… Сейчас накачиваем ее питательным коктейлем, иначе сердце может не выдержать. Она еще беременна ко всему прочему, чудо, что ребенка не потеряла. Обычно при дистрофии организм первым делом сбрасывает плод. Но тут две-три недели, не больше. Следим. Может открыться кровотечение.

Новость берманскому подполковнику радости не добавила, и он медленно зашагал к палате Игоря Ивановича. Тот был в сознании, но бледный, как снег за окном, и едва заметно кривился от боли.

– Обезболивание отходит, – объяснил он шепотом, – а ожоги лечат в несколько этапов. Еще ранение в руку. Что с Люджиной? Что вообще произошло? Мне не говорят, грозятся вколоть успокоительного.

Свенсен коротко пересказал отчет спецназовцев.

– Вот как, – горько произнес Стрелковский. – Я думал, ее спасаю, а она меня от смерти вытянула.

– Оба вы хороши, – с раздражением рявкнул берман. – Хочу сказать тебе как мужчине: запри свою женщину дома, дай ей в руки вязание и не выпускай, пока не родит. Хватит с нее. В прошлый раз по косточке собирали, сейчас опять на скелет похожа. Дикие вы все-таки люди в Рудлоге. Разве так можно над женщинами измываться? Куда им воинскую службу нести?

– Я ее еще не видел, – тихо сказал Стрелковский. – Встать не могу.

Он вдруг замолчал.

– Родит? – спросил Игорь недоуменно и закашлялся.

– Поздравляю, – Свенсен ободряюще похлопал коллегу по руке. – Или ты не рад? Или не твой, думаешь?

– Она беременна? – переспросил Игорь Иванович. – Святые угодники! Знал бы… – Он перевел ошарашенный взгляд на невозмутимого подполковника. – Мой, Хиль, мой. Точно мой.

– Вот и хорошо. Я твой должник, Игорь, – серьезно и торжественно проговорил берман. – Твой и этой безумной женщины. Вы спасли мою жену, для нас это долг чести. Если нужна будет помощь – зови, я всегда приду. И если Тарья мне сына подарит, назову Игорем.

– А если дочь? – поинтересовался Стрелковский и сделал попытку сесть. Выругался. – Терпеть не могу неподвижность.

– Люджиной, – без улыбки сообщил Свенсен. – Лежи. Я позову медбрата, он тебя отвезет куда захочешь. Хотя она все равно спит. И тебе бы поспать.

– Нет, сначала посмотрю на Дробжек. И, Хиль, прошу. На тебе теперь Полина. Не подведи меня. Девочка… королева мне очень дорога.

Свенсен выразительно и понимающе покосился на него, но ничего не сказал. Кивнул и вышел.

Ангелина

На территории дипкорпуса Рудлога, расположенного в Теранови, опять царило оживление. Дипслужба готовилась к королевскому совету. Предстоящему собранию, несмотря на неофициальность, уделялось не меньше внимания, чем исторической встрече глав Песков и Рудлога. Появление в Теранови сильнейших мира сего держалось в тайне, дабы не создавать ажиотажа и не привлекать горячего внимания гостеприимных местных жителей. Всем работникам строжайше запретили распускать языки. Вокруг здания усилили охрану, а выбранный зал оформили так, чтобы в нем было комфортно общаться. Во всем корпусе витал тонкий свежий запах цветов и солнечной горечи – из теплиц Иоаннесбурга срочно привезли неприхотливые цветущие вьюнки, маленькие мандариновые деревья в кадках и розы. Здание преобразилось, приобрело праздничный вид: ощущение было такое, будто впереди не совет, а свадьба.

Очередная королевская встреча должна была проходить в Бермонте, но из-за известных печальных событий монархи решили провести ее на нейтральной территории. Заодно уважат властителя Песков: раз не могут собраться у него в Истаиле, общение можно организовать в ближайшем удобном для всех месте.

Принцесса Ангелина опять окунулась в работу. Королевский совет был назначен на день рождения Пол, и это вызвало неожиданную досаду, хоть и привыкла Ани подчиняться прежде всего государственным нуждам, а потом уже своим желаниям. Но очень, очень хотелось бросить все – наверняка ведь справятся и без нее – и уйти телепортом к Полине.

Накануне за ужином Василина рассказала родным об очередной неудачной попытке вылечить Демьяна, и далее все ели молча, в тревожной тишине, остро ощущая собственное бессилие. Для них, потомков буйного Красного, невозможность помочь родному человеку оказалась словно нож острый.

Ани опять обошла дипслужбу, проверила зал, уже превратившийся в теплую зеленую веранду, столики, в который раз убедилась в чистоте сияющих окон – за ними лежал яркий, почти игрушечный Теранови с его цветными крышами и заснеженными дворами, – удовлетворенно провела рукой по одному из удобных кресел. До начала встречи оставалось минут сорок, и Ангелина вышла из зала, кивнула вытянувшимся у дверей гвардейцам и направилась в кабинет. Попросила сварить кофе, сняла жакет и с удовольствием пробовала губами горький напиток, просматривая бумаги. Вздохнула и откинула голову на спинку кресла. Вроде все как обычно: щенок тер-сели привычно дрыхнет в раковине, в окна косо падают солнечные лучи, – но принцессе вдруг показалось, что воздух становится вязким и вся эта документация ей неинтересна, скучна. Возбуждение от нового занятия сменилось рутиной, и старшей Рудлог не хватало дела, не хватало трудностей. Впервые она подумала, что зря ушла в эту добровольную ссылку – можно было найти задачи и в Иоаннесбурге, взять на себя социалку, например: вот где работы непаханое поле.

В кабинете секретаря послышались шаги, рокочущий мужской голос, и Ангелина мгновенно подобралась. Стало жарко. Она пригладила строгое серое платье на коленях, коснулась волос, убранных в пучок, и выдохнула, выпрямилась.

– Ваше высочество, – в дверь заглянула секретарь, – к вам Владыка…