Перечитаем приказ № 325 и в очередной раз убедимся, что советские генералы исполняли его с точностью до наоборот.

Потери группы армий «Юг», отмечает современный российский историк, «в этот день не были значительными». К примеру, корпус СС в течение 12 июля потерял 842 человека, дивизия «Лейбштандарт» — 279 человек, в том числе 48 убитыми — это уже «тяжелые потери». По приблизительным оценкам, в трех дивизиях СС вышли из строя 154 боевые машины. Но если перед сражением корпус Хауссера имел в своем составе 294 танка и штурмовых орудия, то к утру 13 июля в строю насчитывалось 251 единица бронетехники. Да и убыль остальных 43 машин еще не означает, что они были потеряны безвозвратно. «По нашему мнению, — вычислил Лев Лопуховский, — безвозвратные потери трех дивизий 2-го тк СС 12 июля составили примерно 15 танков и 2–3 противотанковых САУ… Расчеты показывают, что 5-я гв. танковая армия 12 июля в бою под Прохоровкой потеряла примерно в 2,5 раза больше танков и самоходных (штурмовых) орудий, чем противник. Безвозвратные потери сторон в бронетехнике в этот день соотносятся примерно как 6:1 не в нашу пользу».

Танковое побоище действительно имело место. И по его результатам фельдмаршал Манштейн имел все основания выразить солдатам и офицерам корпуса СС «благодарность и восторг их выдающимися успехами и образцовым поведением в бою».

А маршал Сталин подумывал о том, чтобы расстрелять Ротмистрова. Но, ежели по справедливости, при чем тут командарм, когда он выполнял волю командующего фронтом, а рядом стоял и «координировал» начальник Генерального штаба Красной Армии, освящавший действо своим авторитетом?

Вместо новых танков Верховный прислал на Воронежский фронт маршала Жукова, а Василевского отправил «наблюдать» за Юго-Западным и Южным фронтами. Чуть позже появилась комиссия под руководством Маленкова, и что она накопала — тайна сия велика есть даже 60 лет спустя, но основной вывод известен: лихая атака 5-й гвардейской танковой армии была признана «образцом неудачно проведенной операции».

Оценка противника: «Наступление было предпринято с захватывающей дух храбростью, но абсолютно необдуманно. Армия на этом этапе находилась еще в стратегической обороне. Тем более кажется странным, что ввод ее в сражение, который должен был остановить немецкое наступление, происходил в стиле прорыва. При этом участок прорыва намечался против острия немецкого танкового клина и осуществлялся фронтальным ударом на открытой местности».

Заместитель Верховного Главнокомандующего, выслушав Василевского и Ватутина, приказал действовать в том же духе: «Ознакомившись с обстановкой, действиями противника и своих войск, мы пришли к выводу еще энергичнее продолжать начатый контрудар с тем, чтобы на плечах отходящего противника захватить ранее занимавшиеся им рубежи в районе Белгорода».

Манштейн своим войскам — придерживаться ранее утвержденного плана, а генералу Нерингу — сосредоточить дивизии 24-го танкового корпуса (181 танк и штурмовое орудие) в районе Белгорода. По данным Манштейна: «К 13 июля противник потерял на фронте «Цитадель» 24 000 пленными, 1800 танков, 267 орудий и 1800 противотанковых орудий. Сражение достигло своей наивысшей точки! Скоро должно было решиться — победа или поражение… У нас еще был 24-й тк с 17-й тд и дивизией «Викинг», которые мы могли бы бросить в бой как наш козырь».

Таким образом, обе стороны своих намерений не изменили.

13 июля советские войска через не могу пытались «еще энергичнее продолжать контрудар», а немецкие — замкнуть кольцо вокруг русской группировки у Прохоровки.

Армия Жадова по-прежнему имела главной задачей сбросить с плацдарма дивизию «Мертвая голова». В 11 часов, дождавшись боеприпасов, перешла в атаку 95-я гвардейская стрелковая дивизия, усиленная минометным полком, поддержанная танками 24-й гвардейской танковой бригады и 1147-м самоходным артполком. После часового боя гвардейцы выбили эсэсовцев с высоты 226.6, но дальнейшее продвижение их в излучине было остановлено огнем и контратаками противника. Еще через два часа, выбив 32 советских танка, боевая группа дивизии Приса вернула высоту, а затем прорвалась к дороге Прохоровка — Карташевка. К вечеру немцев оттеснили от дороги и вернулись к высоте 226.6, которую наша пехота, уже без танков, штурмовала еще четыре дня — это «искупали вину» 108-я и 109-я штрафные роты.

32-й гвардейский стрелковый корпус Родимцева двинулся было в наступление против 11-й танковой дивизии, но, не пройдя и 300 метров, залег и отказался от затеи. Воевавший в составе 66-й гвардейской дивизии Абдуллин вспоминает, что местность кругом была настолько выстлана трупами, что «солдаты из маршевых рот, не видавшие еще войны близко, были поражены страхом от прояснившейся на рассвете картины вчерашнего сражения… Командиры рот и взводов были встревожены упадком морального духа вновь прибывших солдат». Смею думать, что убитые были в основном в советской форме. Иначе маршевые пополнения специально водили бы мимо убитых «фрицев», как это делал генерал Горбатов, руководствуясь девизом А.В. Суворова: «Труп врага хорошо пахнет».

В прохоровской горловине Ротмистров, изображая активность, добивал 32-ю мотострелковую бригаду. Ей поручили свершить то, на чем сломала зубы танковая армия, — сбить с позиций 2-й гренадерский полк СС и «выровнять линию фронта». Выравнивали до 17 часов, положили 457 человек.

На левом фланге Ротмистрова 2-й танковый корпус (44 танка) без пехоты и артиллерийского обеспечения безуспешно воевал с дивизией «Дас Рейх» за хутор Сторожевое.

Войска Катукова и Чистякова атаками с разных направлений продолжали сковывать и «растаскивать» соединения 48-го танкового корпуса в излучине Пены. В пяти корпусах 1-й танковой армии в строю имелось еще 267 танков и 1450-й самоходный артполк. Кроме того, за последние дни из соседних 40-й и 38-й армий сюда были переброшены четыре стрелковые дивизии. Генерал фон Кнобельсдорф за это время не получил ничего, кроме обещаний. Немецкие войска были измотаны до предела:

«Русские мощными силами пехоты быстро наступают на оборонительную позицию 11-й танковой дивизии. Люди сильно измотаны, и при слабых в настоящий момент позициях они не смогут помешать просачиванию русских в урочища.

…личный состав, прежде всего водители и радисты, которые в течение 10 дней непрерывно находились в бою, были очень измотаны физически. Потери, понесенные сегодня, отчасти объяснялись тем, что водители и радисты спали во время боя».

В полосе 69-й армии продолжали кипеть кровопролитные бои вокруг немецких плацдармов на Северском Донце, у населенных пунктов Ржавец, Выползовка, Авдеевка. В кутерьме атак и контратак на этот раз серьезно лопухнулись эксперты Люфтваффе. Группа «хейнкелей» отбомбилась по боевым порядкам 19-й и 6-й танковых дивизий. Среди прочих смертельное ранение получил генерал Хюнесдорф.

Это был последний день операции «Цитадель».

Гитлер уже понял, что быстрого оглушительного успеха с захватом стратегической инициативы на Восточном фронте не получилось. «То, что планировалось как «стремительный бросок», — отмечает Раус, — выродилось в «медленное подползание».