улыбаться и неприлично перешёптываться. Возможно, обострённое внимание к своей персоне было лишь проявлением мнительности тонкой творческой натуры, однако сплетни в социальных сетях разносятся быстро, а круг, к которому оба молодых человека имели отношение, довольно узок, и не поделись Женя случившимся с приятельницей из училища, с коей она почти не общалась по причине отсутствия предмета для разговоров и совместных интересов, а та с десятком знакомых, одним из которых оказался брат коллеги Аркадия, сильно помогшей ему в офисе на первых порах, всё сложилось бы иначе.

В раздражённых чувствах, как это частенько случается с мужчинами, не больных мефистофилизмом, парень отправил Евгении электронное письмо следующего содержания: «Мне не нравится излагать свои мысли в письменной форме, но лучшего способа их уяснить не знаю. Каждый человек хочет быть любимым, хочет быть понятым и принятым таким, каков он есть, хочет быть счастливым. Поэтому, если ты хочешь быть счастливым, тебе самому приходится и любить, и понимать, и принимать. Признавшись в своей любви, я полностью тебе доверился, понимая это, я не мог поступить иначе, а ты сделала из моих искренних, нежных, сокровенных, уязвимых чувств предмет для сплетен и злословия. Да, я не просил соблюдать тайну, это было бы просто глупо, поскольку само собой разумеется, и то, что ты выставила напоказ мои чувства по своей воле, говорит лишь об одном. Ты предала меня по одной простой причине – ты считаешь меня кем угодно, но только не человеком, а посему сама им не являешься. По моему скромному мнению, отношение между мужчиной и женщиной – это равноправное партнёрство, основанное на взаимной любви и доверии, а не неведомая тайна мироздания. Очевидно, что моя любовь не взаимна, а доверия нет вообще». Он обошёлся без просьб или проклятий.

Впервые Женя оказалась хуже кого-то другого, и у неё достало ума, чтобы понять, и смелости, чтобы принять это. Большинство девушек, читая столь резкие строки, пришли бы в ярость, закатили скандал и разрушили остатки того хорошего, что было между ними и людьми, посмевшими сказать подобные слова, по крайней мере, все остальные женщины Безродновых поступили бы именно так. Однако она, отведя взгляд от монитора и покраснев до ушей, на мгновение сдержала первый порыв, чего оказалось достаточно. Возможности к возврату их полублизких недоотношений не осталось, вывод напрашивался сам собой, он действительно её любил, но, господи, как же всё это не вовремя, невпопад, слишком теоретично! Что должен был делать Аркадий? Ждать, караулить, звонить, быть всегда навиду? Он это делал, делал сдержанно, чтобы не казаться докучным. Но парень не учёл того, что Евгения привыкла к иному обращению, что она была простой девушкой и, несмотря на талант, характер, проницательность, являлась в данном смысле приблизительно такой же, как и остальные.

– Я не намерен тебя ни к чему принуждать, – было первым, что он сказал при следующей их встрече. Это выглядело и смешно, и грустно одновременно, однако пропасть между ними исчезла, она молча взяла его под руку и так же молча они прошлись через весь бульвар, лёд хрустел под ногами, а после выдержанной паузы разговор зашёл о повседневных мелочах, и потом не раз повторился.

Различия

Даже сейчас рядом с Аркадием чувства Евгении мало походили на его собственные. Душевного спокойствия, прочности их связи девушка не ощущала, не строила планов на будущее и не переживала за свою жизнь, не думала о счастье, она просто позволила чему-то произойти, а со значением, смыслом события решила разобраться позже, будучи пока не в состоянии дать ему оценку. В силу возраста и душевного склада внутри у неё не было ничего прочного, сформировавшегося, самостоятельного, лишь невысказанные принципы, наития, предположения, которые из тьмы бессознательного диктовали возможность прямо противоположных поступков. Она до сих пор толком не разобралась, что за человек лежит рядом с ней, и могла как полюбить, так и возненавидеть его, и то, от чего зависел выбор Жени, будто бы не являлось предметом её воли, на первый план выходили поступки и слова Аркадия. Девушке было невдомёк, что она сама несёт ответственность не только за своё, но и их совместное будущее.

Молодой человек оказался прав, предположив, что Евгения восприняла его как одного из прочих, а не единственного в своём роде несмотря на то, что он для неё многое сделал, однако ошибся в мотивах, посчитав, что ей ситуация так же очевидна, как и ему. Как правило бывает наоборот, но их случай был необычен тем, что разочаровавшаяся в предыдущем опыте девушка насильно гнала от себя новое чувство. Правда, именно поэтому её поведение являлось вполне объяснимым, а на фоне суетливой непоследовательности, свойственной каждой женщине и проявленной Евгенией, терпимым и не фатальным, однако вопреки присущим ей достоинствам, она ко всему прочему продемонстрировала и главную женскую слабость – страх перед ответственностью. Именно он заставил её пустить сплетню о признании Аркадия, чтобы замусолить остроту его непосредственности и тем самым избавить от самоличного принятия решения. Спустя время расстояние между ними в её глазах никуда не исчезло, а упрочилось, поскольку дружеское общение стало менее искренним, к нему примешался секс. Кроме того, она до сих пор плохо понимала, кто он и откуда, вопреки уверенности молодого человека в том, что он рассказал о себе абсолютно всё, не знала ни его родных, ни друзей, справедливо считая совместных знакомых просто приятелями. Но и то одиночество, в котором она оказалась, Евгения не решилась приписать Аркадию и не ошиблась, но только отчасти, поскольку настоящих друзей не было и у него.

Плоская естественность женского восприятия помогла девушке соединить внутри несоединимые вещи. Она поняла, что Аркадий – хороший человек, но держала его на расстоянии, будучи максимально с ним близка. Если бы Женя догадалась, к чему приводит подобная двойственность, то ужаснулась. Как и всем нормальным женщинам рано или поздно ей захотелось бы пресловутое «любить и быть любимой», стать счастливой, завести семью и детей, и тогда то отрицательное, что отдаляет людей друг от друга, исчезло бы из их отношений, она бы беззаветно предалась Аркадию, растворившись, превратившись в вещь в его руках, в его тень, к тому времени успев сыграть на всех своих правах. Это ей надо было оказывать ему ответные знаки внимания, заботиться о нём и идти навстречу его желаниям, это она нуждалась в том равенстве, которое предлагал молодой человек, и совсем ни к чему теперь выглядела пошатнувшаяся иллюзия собственного превосходства и сдержанная благосклонность. Анна бы никогда не попала в подобную ситуацию, отец