неизменно доброй, заботливой и ласковой, то есть набором внешних качеств, обращённых лично к нему, но не живым человеком. Между поколениями, которым нечего делить, между дедами и внуками, как правило, устанавливается отрадная, благодушная связь взаимной любви и доброжелательства. И сейчас, лёжа в кровати и любуясь янтарным солнечным светом, пробивающимся сквозь занавески, молодой человек почему-то вспомнил именно о ней, пребывая в самом приятном расположении духа.

– Не знаю, как у тебя, а у меня ещё никогда такого не было, – прошептала Женя, чтобы наконец обратить на себя внимание. Аркадий посмотрел на неё и приобнял чуть сильнее.

– Когда же ты поверишь, что я действительно тебя люблю?

Образ бабки быстро исчез, заместившись обрывками воспоминаний о том, что предшествовало нынешнему моменту. Он мысленно вернулся назад на полгода с небольшим, за внешней доброжелательностью и непосредственностью вновь ощутил ту непреодолимую пропасть, которая всё время лежала между ними и из-за которой ему было неописуемо сложно сделать следующий шаг, оказавшийся в итоге мучительно неудачным и обречённо ненужным. Молодой человек мог вдвойне сожалеть о произошедшем, поскольку расстояние между ними возникло по вине Жени, Аркадий не имел возможности поступиться к её сердцу, узнать истинные чувства девушки, день ото дня ведя открытые бессодержательные беседы о жизни, об искусстве, о работе, об учёбе и прочем, которые для влюблённых являются лишь данью досугу, а для них, как друзей, оказались основным совместным времяпрепровождением.

Пообещав Жене поговорить с Олегом о практике с возможным последующим трудоустройством, Аркадий сдержал слово, однако сдержал нехотя, за то короткое время, что прошло между этими двумя событиями, парень успел понять, как неловко ему было бы ежедневно по столько часов находиться рядом с ней среди рабочей суеты. Это не сулило никакой романтики, наоборот, набило бы оскомину обыденности – лучше узнавать друг друга на нескольких недолгих свиданиях. Но Олег, заметив влюблённость молодого человека, помог решить дилемму, зная по опыту, что личные чувства и работа – вещи несовместные. В свете недавнего сокращения зарплаты из-за избытка персонала он не стал брать практиканта, но обещал расспросит кое-кого из коллег, возможно, кто-нибудь из них нуждается в бесплатной помощи. В тот же вечер Аркадий позвонил Жене с отчётом, радостным тоном сообщив о том, что в их организации ей ничего не светит, чем привёл девушку в лёгкое недоумение, однако и обнадёжил, ведь его начальник решил помочь, значит дело сделано. Так через третьих-четвёртых лиц спустя две недели молодой дизайнер получила возможности, о которых ранее не могла и помыслить, получила их легко и просто, ничего не дав взамен, с одной стороны, а с другой – не понимая, что их обретение оплатить ей просто нечем. Правда, определённые усилия приложить пришлось, и кроме имеющихся эскизов в доказательство своей состоятельности она сделала для фирмы отдельный проект под заказ, разработав логотип местечковой компании из Подмосковья, реализующей строительный инвентарь, проект очень маленький, не потребовавший много сил и времени, сделала его честно, не искушённая опытом и знаниями о том, что некоторые убогие студии таким образом частенько эксплуатируют молодых специалистов, впоследствии присваивая их работы себе.

Очутившись на приличной работе благодаря Аркадию, не отвечать на его звонки и не общаться с ним Женя уже не могла, а он, в свою очередь, не мог двинуться дальше дежурных вечерних разговоров по телефону и редких встреч в училище, в которое девушка нерегулярно и без энтузиазма наведывалась по поводу выпускной работы. Немного помогли несколько мероприятий, две выставки «актуальных художников», юбилей преподавателя, у которого молодые люди учились, проведённый в одной из аудиторий, а также светская вечеринка, где могли присутствовать все, кто хоть как-то относился к искусству. Однако такое общение в компаниях слабо знакомых людей является крайне неудовлетворительным, не располагающим к откровенности, причём Женя будто случайно частенько подчёркивала, что они с Аркадием не вместе, и охотно беседовала со всеми с одинаковой степенью любезности. За три месяца она неплохо освоилась в этом обществе, лишь на первой посещённой ими выставке далеко не отходя от молодого человека и смущённо помалкивая, когда все вокруг обменивались ничего не значащими фразами об отсутствующих достоинствах представленных произведений. Девушка быстро поняла, что не только и даже не столько она не разбирается в искусстве, сколько те, которые смело о нём рассуждают, причём, имея за плечами художественное образование, Женя имела больше прав судить, по крайней мере, о техническом исполнении работ. К тому же её представляли как дизайнера, не художника, искусство оставалось её сугубо личным, интимным делом, которым можно и нужно заниматься вдалеке от подступавшей суеты.

Но несмотря на первые шаги в обществе жизнь девушки не изменилась. Всё та же двухкомнатная квартира на окраине, всё то же отсутствие близких подруг. Аркадий, конечно, догадывался, но точно не знал, что каждый вечер она ждёт его звонка, ведь кроме шести часов на работе в её жизни не появилось ничего нового, тем более ничего хорошего. Он приглашал Женю на мероприятия, однако желанной близости не добился, дарить подарки женщине, несмотря на его происхождение и неюношеский возраст, ему довелось впервые, но и цветы, и духи, и ещё масса прочей женской чепухи, и даже огромный дорогой альбом на 100 листов в кожаном переплёте с золотым тиснением, подаренный на новый год, воспринимались девушкой как должное, с неизменной тёплой благодарностью, но отстранённо. Правда, он и не понимал, что это лишь постольку, поскольку сама она была не в состоянии ответить ему тем же. И в те дни, когда молодые люди виделись и он преподносил ей очередной скромный подарок, дистанция между ними не сокращалась, а упрочивалась, доводя парня до мрачных мыслей и резких поступков.

Вскоре после нового года, когда связь между ними могла окончательно исчезнуть, Аркадий решился на то, чего ещё никогда не делал, а именно признаться в любви. Зря понадеявшись на собственное красноречие, ведь ни красиво говорить, ни складно писать он не умел и в целом не разбирался в слове, считая речь чем-то естественным и не заслуживающим внимания, молодой человек в пасмурный январский день назначил возлюбленной обыденную встречу и без подготовки вывалил на неё ворох из признаний в своих чувствах, общих рассуждений о жизни и эмоциональных междометий, запинаясь и потея несмотря на морозную погоду. Понимания он не нашёл, как не услышал и прямого отказа, лишь «мне надо подумать». Следующие несколько дней в голове Аркадия крутилась одна-единственная мысль: «Неужели она сомневается в моей порядочности?» Но вскоре парень заметил, что кое-кто из коллег и знакомых, глядя на него, начинают