Она подтвердила это.

— В руке у мистера Брудера что-нибудь было?

— Не знаю.

— Возможно ли, что он ударил вашего брата киянкой по голове?

— Не знаю. Было темно. Я различала только их силуэты. Я стояла у входа в пещеру.

— А теперь я покажу уважаемым присяжным несколько фотографий, — провозгласил мистер Айвори. — И может быть, вы, миссис Пур, поясните нам, что на них изображено?

В углу стояла подставка, закрытая черным покрывалом, и мистер Айвори торжественно снял его, как будто демонстрируя шедевр искусства. На подставке стояла доска с приклеенной к ней фотографией: на берегу валялись какие-то деревяшки.

— Что это, миссис Пур?

— Похоже на деревянные планки, которые прибились к берегу.

— Эти фотографии были сделаны в Соборной бухте в ночь убийства вашего брата. Прилив мог занести эти планки?

Линда не понимала, к чему ведет мистер Айвори.

— На берег может выбросить все, что угодно, — ответила она.

— Сколько ловушек для лобстеров было у вас в океане?

— Восемь.

— Где вы их ставили?

— Прямо напротив «Гнездовья кондора».

— Может быть, эти планки были от ваших ловушек?

— Не знаю.

Он поднес фотографию Линде, чтобы она получше рассмотрела ее. Планки были темные, но сухие, и трудно было сказать, откуда они появились.

— Вы все-таки думаете, что их выбросило на берег?

— Возможно.

— Принесло приливом?

— Вполне вероятно.

— Если бы заявили, что эти планки были оторваны от одной из ваших ловушек, что бы вы сказали?

— Что по фотографии это нельзя определить.

— Вспомните, видели ли вы эти планки, когда добежали до Эдмунда?

— Никаких планок я не видела и к нему не подходила.

— Возможно ли, что планки принесло приливом? И уже после смерти Эдмунда?

— Не знаю, но вполне возможно.

— Итак, вы сказали, что обнаружили брата умирающим, с киянкой у виска. Верно?

Воспоминание отозвалось в ней ужасной болью, острой, жуткой, уже знакомой; но это было еще не все.

— Вы скажете присяжным об этом сами, миссис Пур?

Она ответила, что Эдмунд умер у ног Брудера.

— У него был вид убийцы?

Сняли и этот вопрос, после чего мистер Айвори продолжил:

— Следствие обнаружило отпечатки пальцев мистера Брудера на ручке киянки. Вы знали об этом, миссис Пур?

Линди не знала этого и задумалась, возможно ли такое. Может быть, мистер Айвори старается исказить показания, так же как он исказил правду о ее последнем разговоре с Эдмундом?

— Миссис Пур…

— Да.

— Мистер Брудер убил вашего брата?

— Не могу сказать. Я этого не видела.

— Но если бы вам нужно было объяснить все это, миссис Пур, разве вы не стали бы утверждать, что мистер Брудер виновен в убийстве вашего брата?

Она не ответила ни да ни нет и натолкнулась на тусклые взгляды присяжных, и эти взгляды сказали ей — все, дело решено, мы сдали его в архив, а архив заперли на замок.

— Миссис Пур… — повторил мистер Айвори.

Она смотрела на Брудера, но он больше не бросил на нее ни единого взгляда. Он уже не ждал помощи от Линды Стемп.

— Я не видела, как он это делал, — произнесла она, но было слишком поздно.

Ее колебания оказались вполне красноречивы. Присяжные зашевелились на своих местах, выводы были сделаны по косвенным признакам, Черри перевернула страницу блокнота, Линди Пур отступила от стойки и вышла из зала суда. Тем же вечером Уиллис — иногда она почти не верила, что он ее муж, — подошел к ней, погладил по шевелившемуся животу и сказал:

— Ты сделала одно: сказала правду.

Сколько бы Блэквуд ни старался, он не мог забыть, что Линда дала показания против Брудера. Для нее это было ужасное зрелище — брат замертво падает к ногам любимого человека. А потом та встреча в суде. Блэквуд не удивился, что все так закончилось, ведь сердце Линды просто рвали на части противоположные чувства. «Вот за такое поведение мы и платим дорогую цену», — думал Блэквуд. Он вспоминал первую встречу с Брудером, и даже теперь кровь стыла у него в жилах; разве не была для него удовольствием смерть барракуды, ее ненужная мука? Разве не блестел в его глазах смертоносный огонек? Блэквуд не сомневался, что Брудер, движимый любовью, преспокойно мог дать человеку киянкой по голове.

— Я полагаю, миссис Ней, Брудера осудили за это ужасное преступление?

— Да. Он попал в тюрьму Сан-Квентин. Камера у него была с маленьким окном, выходившим на залив. Там все пропахло солью и сыростью.

— Вы навещали его, миссис Ней?

— Не забывайте, я тогда еще была репортером. Я ходила к нему поговорить. Я знала, что еще одна история ждет своего часа.

— Еще одна?

— Да, его версия.

— А она отличается от ее версии?

— Как всегда.

— Что же у него была за версия, миссис Ней?

— Ах, мистер Блэквуд, стоит ли сейчас это ворошить? Мы же приехали сюда, чтобы поговорить о вашей сделке, не так ли?

Черри испытывала сейчас малознакомую ей скромность, как будто бы одна эта история — история, которая была о ней самой, — не должна была никому пересказываться. Она же, в конце концов, сыграла свою роль и теперь находила в этом успокоение. Брудер высоко оценил то, что она сделала; неужели Черри мало этого? Ну нет, она ни за что не расскажет Блэквуду, что сделала для мистера Брудера пятнадцать лет назад. Блэквуд ответил:

— Конечно, мы встретились, чтобы поговорить о недвижимости, но мне хотелось бы знать, не заключаю ли я договор… — тут он замялся, но все же выговорил: —…с убийцей.

— Не думайте о нем так.

— Как же мне не думать?

— Вы делаете скоропалительные выводы.

— Ничего не понимаю. Вы же только сейчас сказали…

Но Черри остановила его, потянула за рукав и показала хорошую примету — на телефонный провод, протянутый между особняком и домом для рабочих, опустился белоголовый орлан.

— Не все потеряно, — загадочно произнесла она.

— Извините…

— Все не так, как кажется.

На обратном пути, ведя машину вдоль берега, Блэквуд много думал об этом разговоре. Он старался понять, что может сделать с мужчиной такое предательство, — ведь, в сущности, в Сан-Квентин своими показаниями его отправила женщина, которую он любил. Наверное, в Брудере бушевала ненависть — сначала он убил Эдмунда, а потом оказался в камере, из крошечного окна которой были лишь немного видны Золотые Ворота. Вообще-то, Блэквуд не стал бы заключать сделку с человеком, имевшим преступное прошлое (раз он уже сделал такую ошибку), но теперь было уже слишком поздно, и Блэквуду хотелось поговорить с самим Брудером. Блэквуд чувствовал, что на миссис Ней как на посредницу ему рассчитывать больше не стоит. Он был уверен, что окончательные условия сделки можно будет определить только после еще одной встречи с Брудером.