— Подойди, леди Сирена Эстель, — велел варвар, низко опустив подбородок.

Он указал на истертый коврик перед собой, и Сирена со смелым рвением покорилась. Выпрямила спину, расправила складки накидки. Я видела только её оголённый стрижкой затылок, но была готова поклясться, что лицо леди Эстель сверкает лучезарной и самой обворожительной улыбкой.

Я почти оперлась плечом о деревянный столб, подпирающий полог атхавара, но отпрянула, обнаружив в его резьбе оскаленные волчьи пасти. Лоб от жары моментально покрылся испариной, ладони вспотели. Я осторожно вытерла их об накидку.

— Сними это, — тыкнул в Сирену пальцем варвар, призывая потенциальную невесту раздеться.

Фиди прижалась ко мне боком, схватилась за рукав. Я напряглась. Сирена Эстель обернулась, пугливо глянула на меня, но всё же развязала ленты накидки. Спустила её с плеч, осторожно перекинула через руку. Вытянулась в струнку, демонстрируя идеальную форму студентки Кроуницкой Королевской Академии и аристократичную осанку. Аккуратная и гордая девушка смотрелась приклеенной картинкой на фоне растянутых по стенам меховых шкур, свисающих с потолка глазастых ложек и трещоток. Белая сорочка светилась огоньком цивилизации и благословением Девейны в мире примитивных дикарей. Но хьёль-амира больше интересовали не манеры и вид леди Эстель, а её округлости. Очень недвусмысленно он пробежал глазами по точеной фигурке, задержался на груди и удовлетворённо кивнул.

— Я спрошу три раза, а ты ответишь правду, — тихо, едва перебивая треск костров, проговорил хьёль-амир.

— Спрашивайте, — великодушно разрешила Сирена, хотя вряд ли её разрешение требовалось.

От звонкого голоска девушки ведьма вскинулась, повела носом. По-животному принюхалась к воздуху, закатила глаза. Премерзкое зрелище. Чахи по сравнению с ней и вправду была прекрасной.

— Ты пришла сюда по доброй воле, дева Квертинда? — начал свой допрос варвар.

Колдунья забормотала что-то себе под нос, вкинула пучок в кованую жаровню. Травы задымились и вспыхнули, золотистые искры взмыли в воздух. Полог захлопал, как от сильного ветра, по войлочным стенам побежали тени. Ведьма вытянула руку с крючковатым пальцем, тыкнула в Фиди. Та пискнула и ещё сильнее вжалась в меня.

— По собственной воле, — на свой лад ответила Сирена, оглядываясь.

От танцующего пламени свисающие предметы отбрасывали рваные движущиеся тени на стены, создавая иллюзию безумных плясок. Я сжала рукоять Кааса, подалась в слух. Как оценить угрозу? С одной стороны, варвары не должны были причинить нам вреда, с другой — однажды наивная вера в подобную истину ткнула меня носом в смерть Гренки. Смерть Фидерики, которая явно интересовала колдунью, я точно не допущу.

Ведьма зачерпнула дым ладонью, подкинула и завыла гортанную песню, не отводя глаз от студентки Уорт. Голос её шуршал травами, перекликался птичьими трелями, звенел то шёпотом, то стоном. Она шумно втягивала воздух говорила что-то, и от каждого звука Фиди хлюпала и подпрыгивала. Не понимая ни слова, девушка плакала — то ли от страха, то ли от обиды. Но надо отдать должное варварской карге — приблизиться к нам она не посмела. На её счастье.

— Голос предков говорит, твоя дочь будет предназначена правителю, — шепнул сзади один из дикарей, и мы обе оглянулись.

Фидерика — испуганно, я — удивлённо. Не ожидала, что эти истуканы умеют говорить. Думала, они рычат как волки или гортанно воют, как ведьма.

— У меня будет дочь? — всхлипнула Фиди.

Вместо ответа тот дикарь, что был ближе к нам, кивнул. Косички с миинхами почти неслышно клацнули друг о друга. Я осторожно нащупала свой собственный — подарок хьёль-амира. Надеюсь, он не был чем-то вроде «дара согласия».

— Ты принесла мне в дар личную вещь? — почти пропел хьёль-амир, не отвлекаясь на вой ведьмы.

Сирена нервно сглотнула, потеребила несчастный браслет из лазуритов, даже затопталась на месте. Снова обернулась не меня, и я в ответ отрицательно покачала головой.

— Принесла, — как-то обречённо выдохнула серебристая лилия.

Камешки щёлкнули друг о друга, когда девушка стащила браслет с руки и положила его в чашу перед хьёль-амиром. На короткую секунду вцепилась в нитку бусин пальцами, как в последний шанс, но потом отпустила. Снова помявшись, коротко поклонилась повелителю шкур, ковров и сушеных трав. Я закрыла глаза рукой. Видят боги, я пыталась ей помешать.

— Ты уже познала мужчину, леди Сирена Эстель? — подался вперёд хьёль-амир, впиваясь жёлтыми глазами в мою подругу.

— Это… это слишком личный вопрос, — попятилась Сирена Эстель.

Ведьма открыла рот, обнажив острые и тонкие клыки, заточенные не хуже кинжалов. Неожиданно забасила сиплым, мужским голосом, от которого по спине пошёл холодок. Дым над одной из жаровен дёрнулся, потянулся к колдунье, потёк по её фигуре.

— Мамочки, — пискнула Фидерика, зажмуриваясь.

В палатку ворвался ледяной, промозглый холод резким порывом ветра и тумана. Полог входа откинулся, явив нам совершенно всклокоченного и обезумевшего Лонима. За его спиной замаячили вооруженные Оуренские и — слава семи богам — Комдор с Лампадарио! Своей банде я обрадовалась в этот момент так, как не радовалась никому в своей жизни. Ну… почти никому.

— Сирена! — рявкнул студент Рилекс так, что сам хьёль-амир позавидовал бы ярости в его голосе.

— Запрещено, — мгновенно преградили старшекурсникам путь в палатку варвары и пояснили, как заведено: — Дуната Мар.

— Юна! — взмолился Лоним, увидев меня. — Вытащи её оттуда!

Ответить я не успела, потому что уже бежала к Сирене. Жуткая колдунья варваров вытянула обе руки вперёд, упала на четвереньки и поползла прямиком к леди Сирене Эстель, перебирая ладонями со скоростью встревоженного таракана. Оружия у неё не было, но острые зубы могли вспороть глотку девушки не хуже пасти икша. Успели мы одновременно: ведьма дёрнула юбку студентки Эстель так, что та чуть не треснула, я же рванула подругу за шиворот, привлекая к себе.

Кажется, за спиной началась какая-то потасовка, потому что звякнуло оружие. Хьёль-амир поднялся, брови его сдвинулись в одну линию. Я тоже достала Кааса, намереваясь прирезать ползающую таххарийскую тварь, кем бы она ни была.

— Не надо, мейлори Юна Горст, — спокойно остановил меня принц дикарей. — Голос предков будет говорить суть.

— Шаххрейн, — чётко и осмысленно выдала колдунья, нюхая юбку Сирены. — Шаххрейн?

Какую там суть она несла, я не поняла, но остановилась, выставив кинжал. Агрессии ведьма не проявляла, нападать не собиралась. Но вид и близость её заставляли напрячься и подобраться для защиты. Или атаки.

— Пошла вон, — пнула я сапогом тщедушное тельце.

Ведьма вместо того чтобы сжаться в комок или отползти, вцепилась в мой сапог мёртвой хваткой. Как кусок грязи, присохший после осенней прогулки на Трескималь.