– А фьермы у них тоже под зьемлей? – Фон Остен хмурился, пытаясь понять.

– Нет, у них не развито сельское хозяйство, поскольку круглый год можно найти съедобные дикие растения. В качестве источника мяса у них есть стада травоядных животных, которым они не дают разбредаться, каким способом – я пока не понял. Дьюгаз назвал мне слово, но я не могу подобрать подходящую концепцию в каком-либо человеческом языке.

Аласву слушал разговор, склонив голову набок, словно знал, о чем речь. Без сомнения, он в курсе, подумал Лоренцен. Янтарные глаза светились злобным весельем.

– Чудо, что у них возникла цивилизация, – заметил Торнтон. – Одаренная раса… возможно, без первородного греха. Вам известно, сколько их здесь?

– Достаточно много, насколько я понял… не меньше ста миллионов, хотя наши спутники не знают точного числа. Мы направляемся в маленькую деревню, в селение. Хотя действительно больших городов у них нет, они расселены более равномерно.

Лоренцен смотрел на психмена. За недели странствий тот похудел и загорел, но все равно остался ничем не примечательным приземистым человечком средних лет, вежливым и добродушным; весь его облик свидетельствовал о том, что он глуповат, но упорен, скорее великодушен, немного застенчив… И он участвовал в заговоре, который касался судьбы звезд! Какая-то цель сделала его настолько безжалостным, что судьба двух кораблей и желание семи миллиардов человеческих существ ничего для него не значили. Лоренцен придвинулся чуть ближе к могучей, надежной глыбе Гуммус-лугиля.

Он должен поделиться хотя бы с турком…

Одна из гор, высившихся на восточном горизонте, протянула длинные корни к морю. Когда отряд приблизился к одному из этих выростов, тот стал напоминать невысокий склон перед огромным холмом. Земля здесь была голой, вытоптанной множеством ног. Перед скалой росли густые деревья, некоторые достаточно старые, чтобы достигать в высоту трех метров, и из этой рощи начали выходить рорваны.

Они двигались тихо, почти молча, без многословного возбуждения, которое демонстрировала бы человеческая толпа. По оценкам Лоренцена, их было пятьдесят или шестьдесят, почти поровну мужчин и женщин. Последние были одеты в килты и сандалии; четыре груди не слишком напоминали человеческие, но являлись окончательным доказательством того, что это раса млекопитающих. Кое-кто из мужчин был вооружен мушкетами; остальные не носили оружия. Они весьма дружелюбно подошли к людям. Зазвучала мурчащая речь.

– Почему нет детей? – спросил Торнтон.

Эвери адресовал вопрос Дьюгазу и через секунду ответил:

– Всех детей отправляют в особые… ясли, надо полагать. Насколько я понял, семья здесь имеет совсем другую структуру и функцию, чем у нас.

Пробравшись через рощу, толпа оказалась у входа в холм, огромного рукотворного проема шириной десять метров и высотой три. Проходя в него, Лоренцен подавил дрожь. Увидит ли он снова солнечный свет?

Толстые колонны из утрамбованной земли поддерживали широкий коридор, уходивший вглубь холма; в стороны от него ответвлялось множество туннелей. Воздух был прохладным и свежим, Лоренецен увидел в стенах вентиляционные решетки.

– Хорошие насосы, – заметил Гуммус-лугиль. – И они пользуются электричеством. – Он кивнул на флуоресцентные лампы, которые тянулись вдоль стен и потолков, давая ровное синеватое освещение. – Вряд ли все их технологии – на уровне восемнадцатого века.

– Это неудивительно, – ответил Эвери. – Множество инженерных прорывов в нашей собственной истории произошло по чистой случайности. Если бы первые ученые более тщательно исследовали трубки Крукса, мы могли бы обзавестись радио и радаром еще до начала двадцатого столетия.

В коридоре царила тишина, нарушаемая только шелестом приточных вентиляторов и шорохом множества ног. Почти полкилометра ход плавно спускался вниз. Заглянув в боковые туннели, Лоренцен увидел двери, которые, предположительно, вели в комнаты или квартиры.

Главный коридор кончался огромной пещерой кубической формы. В нее выходило множество проемов, скрытых занавесями, кажется сплетенными из травы.

– Центр города, – с кривой улыбкой сказал Эвери.

– Похоже, с художественным вкусом у них не очень, – с сомнением произнес Лоренцен.

Подземелье казалось уныло-голым, аккуратным и чистым, но лишенным всяких украшений.

Дьюгаз что-то сказал, и Эвери перевел:

– Это новое поселение. У них не было времени его обустроить. Это отчасти колония, отчасти военный гарнизон; насколько я понимаю, женщины сражаются не хуже мужчин.

– Значьит, они враждуют? – проворчал фон Остен.

– Судя по всему. Я уже узнал, что континент поделен между несколькими нациями. Сейчас царит мир, и они сотрудничают друг с другом, но не так давно шли ужасные войны, и армии по-прежнему наготове.

Глаза немца заблестели.

– Быть можьет, их удастся стравьить друг с другом.

– Сомневаюсь… даже если бы это было оправданным с моральной точки зрения, – возразил Эвери. – Полагаю, они знают об играх в разделяй-и-властвуй не меньше нас.

Один из рорванов показал на два проема и что-то быстро сказал.

– Мы почетные гости, – перевел психмен. – Нас приглашают чувствовать себя как дома.

Внутри жилища были такими же по-военному безликими: каждое включало две комнаты и ванную, из мебели имелось несколько низких бетонных коек и табуретов; очевидно, с этим материалом было проще работать, чем с местным деревом. Но здесь была горячая и холодная вода, система слива, что-то вроде мыла. Видимо, кухня в деревне была общественная.

Эвери на время исчез, чтобы поговорить с Дьюгазом и жителями деревни, судя по всему – местными главами. Фон Остен изучил квартиру, в которой ждали люди, и шумно вздохнул.

– Это все, ради чьего мы так долго шльи?

– Я бы хотел оглядеться, – сказал Торнтон. – Их строй, общая планировка города, повседневная жизнь – все это должно быть интересным.

Хмыкнув, немец сел.

– Длья вас – может быть. Что до менья, я проделал путь в тридцать тысьяч световых льет – и не увьидел ничьего стоящьего. Даже хорошьей драки в конце.

Гуммус-лугиль достал свою трубку и раскурил. Его лицо было мрачным.

– Ага, вынужден согласиться. Если только эти рорваны не позволят нам поселиться здесь, путешествие было напрасным. Мы не можем отвоевать планету у ста миллионов аборигенов, которые хорошо вооружены и отлично разбираются в военной тактике. Они могут устроить нам веселую жизнь, пользуясь только тем, что имеют, а я готов биться об заклад, что вскоре они начнут копировать наше оружие. Разве что мы их обманем… но нет, обман будет раскрыт, они быстро сообразят, что к чему, и перебьют поселенцев.

– Их можно одольеть!

– Какой ценой? Положив сколько жизней? И все ради нескольких миллионов человек, которых можно сюда перевезти. Им не хватит голосов! Парламент никогда на это согласится.