По контрасту с моей личной неустроенностью, в Соединенных Штатах чувствовалась смена ветра, происходили перемены к лучшему. Проблемы еще не были позади, но всё неумолимо двигалось к более спокойному периоду, и вскоре вчерашние бунтари стали юристами и бухгалтерами. Оглядываясь назад, историки могут считать белый шпиль «Аполлона-17» путевым знаком, после которого дорога становится легче. В течение нескольких лет закончилась вьетнамская война, пленники вернулись домой, и один из самых разделенных периодов в американской истории ушел в прошлое.

После «Аполлона-17» космический буфет остался почти пуст. Для меня не было работы на «Скайлэбе», но когда началось долгожданное совместное предприятие с русскими, известное как Экспериментальный проект «Аполлон – Союз», я вошел в команду переговорщиков, представляя в ней американских астронавтов. Мне снова приходилось жить вдали от дома столь же долго, если даже не дольше, и Барбара с трудом принимала это. С 1973 по 1975 год я много раз ездил в Советский Союз и, к моему приятному удивлению, приобрел на долгие годы друзей среди прежних смертельных врагов – советских космонавтов.

Некоторое время я думал над тем, чтобы побороться за право командовать одним из первых шаттлов, но хотя эти «птицы» и представляли следующее поколение космических аппаратов, я уже успел побывать намного дальше, чем те околоземные орбиты, где им предстояло находиться, и я решил, что пусть они летают без меня. Со своим отличным резюме я был прикован к столу, хотя на самом деле хотел летать.

Я старался подходить к делу реалистично, понимая, что не так уж много осталось такого, что я мог бы выполнить, и в конце концов встал перед фактом: «Я не полечу на Марс. Я не вернусь на Луну и, честно говоря, скорее всего, вообще не вернусь в космос». «Аполлон» закончился, и золотая эра исследований NASA быстро отступала в смутную память.

ВМС США хотели бы, чтобы я возглавил их тактическую космическую программу. Это означало место в Пентагоне и обещало две адмиральских звезды. Захватывающая возможность, но уж если возвращаться на действительную службу, я бы предпочел командовать авианосцем, а не заниматься офисной работой, даже если к ней прилагался адмиральский штандарт. Но я получил досрочно звания до капитана 1-го ранга включительно, и теперь был в слишком высоком чине, чтобы командовать авианосцем. Моя личная уловка-22 прочно сковала меня.

Я вышел в отставку из ВМС и покинул NASA в июне 1976 года, все еще в поисках следующего большого дела.

Периодически предпринимались попытки заманить меня в политику, сначала в качестве сенатора от Иллинойса, а затем несколько раз – в Конгресс штата Техас. Для самолюбия это было бы неплохо, но меня это не интересовало. Я предпочитаю кампании другого рода – например, разговор с классом заинтересованных школьников, где мое появление действительно важно и может на них повлиять. Ничто не дает мне большего удовлетворения, чем видеть ребенка, который уходит с огнем в глазах, чем молодое лицо, наполнившееся вдохновением и желанием идти за мечтой оттого, что я сказал что-то важное.

Дело в том, что я твердо верю: сегодняшние ученики начальной школы составят экипаж первого космического корабля, который возьмет нас на Марс. Эти дети не хотят просто вернуться на Луну, где мы уже были, и их не удовлетворят полеты вокруг Земли в течение многих недель или месяцев. Мы уже жили на другой планете и имеем полное право назвать Вселенную своим домом, так что они захотят продвинуться дальше, а Марс – это следующий большой скачок для человечества.

Такая экспедиция, скорее всего, будет международным предприятием и потребует ресурсов и талантов многих стран. Среди астронавтов, которые отправятся в дальний путь, будут не только пилоты. Экипаж численностью от шести до десяти человек, вероятно, будет включать множество специальностей, и не только из научной области, но из сферы искусства, так что поэт или художник, которого мы все захотим послать в космос, может получить свой шанс.

У этого экипажа много времени, чтобы созреть, потому что сейчас, на пороге XXI века, мы еще не готовы к большому скачку к Марсу. Развитие техники все еще идет, хотя некоторые решения, лежащие сегодня на полке, и могут помочь нам добраться туда. Путь к Марсу, как мы его видим сегодня, потребует многих месяцев на перелет, затем, вероятно, нахождение на планете в течение примерно двух лет, чтобы оправдать его, и обратное семи- или девятимесячное путешествие домой. Но к тому времени, как мы начнем подготовку к такой экспедиции, техника продвинется вперед и сможет дать астронавтам новые двигательные системы, которые ускорят перелет, точно так же как изобретение парусов, деревянного корпуса и примитивных средств навигации позволило первым мореходам пересечь обширные пространства океанов – когда время пришло.

Главная причина, по которой мы вновь вернемся в дальний космос, состоит в том, что мы должны это сделать. Это необходимость, а не вольная прихоть, и жажды научного знания еще недостаточно для исследования и освоения, потому что мы не знаем в действительности, что найдем на Марсе. Мы отправимся туда, потому что это диктует логика, потому что любопытство человека как вида не позволит нам больше оставаться взаперти на родной планете. Человечество должно исследовать, потому что хочет знать, что там, за холмом или за поворотом. Вдохновение, пот, вызовы и мечты привели нас на Луну и поведут к Марсу и далее. В этом наше назначение.

Мой переход в частный сектор совпал с последней главой нашего брака с Барбарой. Работа дала мне интересные возможности и иной стиль жизни, но я оказывался вдали от дома столь же часто, как и раньше.

Более высокая зарплата помогала, но не могла полностью решить наших проблем, которые, впрочем, никогда не упирались в средства.

Мы все еще жили в небольшом домике в замкнутом пространстве Нассау-Бей, но уже не были частью активного отряда астронавтов. Сюда въезжали новые молодые ребята с семьями, но им не приходило в голову, что нам может быть интересно участвовать в их вечеринках, или пообедать у них дома и познакомиться поближе. Удивительно, но для этого нового поколения мы, самые общительные из людей, стали чем-то вроде Джона и Анни Гленн или Алана и Луизы Шепард, на которых мы в свое время смотрели как на недоступных, хотя они таковыми не были. Кэптен Сернан три раза летал в космос и ходил по Луне! А Барбара почти так же популярна, как кинозвезда! Мы просто не можем пригласить таких людей на сосиски и картофельный салат! А в результате нам казалось, что нас изгнали из клана.

В 1977 г. мы купили новый дом в богатом районе Мемориал в западной части Хьюстона, полагая, что от переезда дела пойдут лучше, но, конечно, этого не случилось. В 1980 году, когда Трейси исполнилось 17 лет, мы с Барбарой расстались, а следующим летом оформили развод. Оглядываясь назад, я понимаю, что она, как и многие другие жены в нашей программе, устала быть Миссис Астронавт. Да, это были годы, полные до краев, но они прошли, и теперь она хотела сама что-то значить. Она заметила как-то: «Мое имя не назовут в исторических книгах как имя человека, который что-то сделал, хотя я знаю, что сделала». На самом деле все наши удивительные жены должны остаться в истории.