До конца дня мы смогли проехать около 20 км и посетить кратеры Лара, Шорти и Камелот, и Джек умудрился исполнить такое красивое падение с переворотом, пытаясь взять образцы, что капком Боб Паркер сказал, что в его услугах проявила заинтересованность хьюстонская балетная труппа. И вновь давление многих экспериментаторов препятствовало геологическим поискам Джека, выбивая его из колеи. Тем не менее один шикарный момент ему все-таки достался.

Когда я фотографировал вблизи вала Шорти, Джек глянул вниз на участок грунта, который потревожили его ботинки. «Эге!» Он наклонился, чтобы посмотреть получше, потому что не поверил своим глазам. Кругом простиралась бесцветная Луна, а он стоял на цветном ковре. «Здесь оранжевый грунт!»

Я подумал, что он слишком надышался кислородом. О боже, мой ученый находится здесь уже слишком долго и получил передоз от камней. На Луне не может быть оранжевого грунта! Здесь вообще нет никаких цветов!

«Не трожь его, пока я не посмотрю».

Его голос стал выше, когда Джек потер грунт носком ботинка: «Он тут повсюду! Оранжевый!»

Я оставил свою работу и бросился к нему.

«Я вспахал его ногой». Разум Джека уже кипел от невероятных последствий такой находки.

Меня изумило увиденное. «Эй, так оно и есть! Я вижу его отсюда. Он действительно оранжевый!» Наши золотые солнечные щитки были опущены и, быть может, отражение от них сбивало восприятие. «Давай я подниму щиток». Нет! «По-прежнему оранжевый… Он не тронулся рассудком. На самом деле так».

Задняя комната ЦУПа едва не взорвалась. Это было неожиданное сокровище, как если бы испанский конкистадор нашел в джунглях золото. Ну хорошо, нашли, а что, черт побери, с ним делать?

Джек прорыл на участке канавку, я сходил за инструментами, а Капитан Видео навел на находку цветную телекамеру. Помня об утекающем песке времени, мы замолчали и стали работать как пара канавокопателей, которым платят пофутно. Мы запихивали грунт в мешки и помечали их, а парни в Хьюстоне дискутировали, что делать дальше, потому что их охватил огонь любопытства.

Сначала мы думали, что присутствие многоцветного грунта – а он был в пределах от ярко-оранжевого до рубиново-красного и на вид походил на окисленную пустынную почву – может указывать на наличие воды или на геологически недавнюю вулканическую активность. Мог ли кратер Шорти 110 метров в диаметре на самом деле быть каким-то видом древнего вулкана? Если бы окрашенный грунт оказался именно такого происхождения, это бы значило, что внутренняя тепловая машина Луны не остановилась 3,7 миллиарда лет назад, как думали почти все. И это поставило бы на уши практически все существующие эволюционные теории.

Увы, когда ученые смогли изучить нашу находку, они обнаружили, что грунт состоит из маленьких шариков цветного стекла невулканического происхождения и имеет приблизительно такой же возраст, как и другие древние лунные породы. Материал, возможно, поднялся на поверхность в далеком прошлом с глубины примерно 300 км под невероятным давлением газа в струе так называемого огненного фонтана. Этот процесс в принципе имеет сходство с фонтаном из бутылки колы, если ее потрясти. Давление газа выбросило брызги расплавленной лавы на высоту в сотни и тысячи метров, а потом она остыла и превратилась в стеклянные бусины, окраска которых определялась минеральным содержанием.

Предложенная модель утверждала далее, что эти капельки стекла лежали на поверхности в течение многих эпох, пока их не перекрыла лава какого-то настоящего вулкана, защитив от вечного дождя небольших метеоритов, которые иначе бы уничтожили их. Затем в Луну врезался достаточно крупный метеорит и оставил кратер, названный нами Шорти, одновременно вскрыв цветной грунт, и он ждал на поверхности еще много тысяч лет, пока мы с Джеком не наткнулись на него.

Итак, хотя наш оранжевый грунт и не подтвердил недавнюю вулканическую активность и не изменил тем самым хронологию эволюции Луны, он тем не менее содержал химические элементы из ее глубинных слоев. Когда его сравнили с зелеными капельками стекла, найденными среди лунных образцов «Аполлона-15», ученые нашли, что они содержат титан, бром, серебро, цинк, кадмий и прочие элементы, которые не могли быть занесены каким-то случайным метеоритом. Благодаря этим открытиям мы получили информацию о внутреннем строении Луны, которую невозможно было бы добыть другим способом, и ученые смогли продвинуться дальше в разгадке лунных тайн.

Пройдут годы, и эксперты скажут, что оранжевый грунт стал одним из самых удивительных открытий всей программы «Аполлон».

К концу второго дня на Луне наши руки налились свинцовой тяжестью, ладони были воспалены и кровоточили, и всё, чем мы располагали, – это немного лосьона для рук, способного успокоить боль. Когда мы немного поели и устроились на отдых, Дик вызвал меня по закрытому каналу и сообщил, что дома всё в порядке. «Я говорил с Барбарой, и она сказала, что всё хорошо», – произнес он. «Черный сентябрь» никак себя не проявил.

Мне стало легче от возможности на время забыть о терроризме, потому что мои мысли этой ночью занимал другой вопрос. Еще немного, и я войду в историю как последний человек на Луне на очень долгое время, а у меня не было ничего, что можно сказать по такому случаю. Пресса не оставляла попыток выпытать у меня, что я собираюсь говорить, покидая поверхность, а я уходил от ответа, потому что у меня его не было. Никакой электризующей фразы, способной вдохновить тех, кто в конечном итоге придет за нами. Я открыл пустую страницу нарукавной «шпаргалки» и сделал несколько заметок, молясь, что, когда настанет время, какая-то из них покажется осмысленной. Как можно было уместить всего в несколько слов всё значение тех великих дел, которые мы как нация и как человечество совершили, выйдя из-под власти Земли и исследовав нашу Луну? Что я мог бы сказать такое, что имело бы непреходящее значение? Если честно, у меня не было никаких идей, и я мог только надеяться, что нечто внутри меня придет и поможет выразить эти чувства. Плохо быть последним.

Заключительное исследование Луны астронавтами «Аполлона» стартовало вскоре после того, как ЦУП поднял нас в среду, 13 декабря, в третий день, песней «Зажги мой огонь» группы Doors. Как самые обычные работники, мы позавтракали, оделись и поехали на службу, хотя и наша еда, и одежда, и машина сильно отличались от того, чем пользуется обычный человек. Уставшие до мозга костей, мы вышли еще на семь часов, на этот раз с целью сделать круг по крутым склонам Северного массива, мимо основания Изрезанных холмов и к кратеру Ван Серг, отщипывая и откалывая образцы горящими ладонями и натруженными руками. Растянутое сухожилие отдавало болью при каждом шаге.

Первую остановку мы сделали у огромного расколотого булыжника высотой с трехэтажный дом, который скатился с горы с какой-то доисторической лавиной, подпрыгнул и разбился на несколько больших кусков. Джек наконец-то оказался в своей стихии и смог выполнить качественное полевое исследование гигантского камня, собрав воедино его вулканическую историю, а я с трудом выбрался вверх на склон и сделал панорамные снимки геолога за работой.