Нико огляделся. В темноте пещеры ничто не шелохнулось. С другой стороны сквозь прореху мерцало ночное небо, а вдалеке проступали очертания башен Звездной академии. Веретенный мост искрился золотыми и серебряными всполохами. Наверное, часть стражников магистра Океке выжили.

— Готов, о богиня, — произнес чарослов. — Я остался совсем один, без союзников и без дружеских наставлений.

Губы Боанн растянулись в едва заметной улыбке.

Сердце Нико екнуло. На миг ему показалось, что перед ним стоит Дейдре, собственной персоной.

Богиня кивнула:

— Это будет непросто. Боги Альянса, даже моя родная мать, не доверяют мне после того, как Тайфон захватил мой ковчег. Что еще неприятнее, у Альянса уже есть свой чарослов, владеющий Праязыком, твоя единокровная сестра. Теперь, когда Фелрус напустил дракона на Триллинон, они догадываются о твоем существовании. На тебя объявлена охота: прямо сейчас Альянс набирает поисковые отряды из наемных убийц. Наша задача — убедить их, что ты можешь оказаться полезным в борьбе против Разобщения и твоя… какография — не помеха.

Нико испытал приступ тошноты. Он снова стал Буревестником — принцем лингвистических ошибок, чье прикосновение губительно для любого живого существа.

Он закрыл глаза и подумал об изумруде. А затем представил свое намерение покончить с недугом в виде яркого луча, переливающегося на гранях камня.

— Идем, Нико, — окликнула его Боанн, направляясь к пещере. — Проведаем твоего наставника.

— Шеннон! — воскликнул Нико. — Что с ним?..

— Он жив. — Она жестом указала на распростертую фигуру старика. — Я рассеяла текст, которым демон сковал его разум. И спрятала птицу на время драки.

Азура сидела возле Шеннона, с беспокойным видом поклевывая серебристые локоны старого волшебника. Боанн нагнулась и прижала прозрачный указательный палец ко лбу лингвиста. Белые глаза Шеннона приоткрылись.

— Нико? — спросил он.

— Я тут, магистр, — отозвался юноша, падая на колени перед учителем.

Волшебник сел и потянулся к руке Нико. Тот отпрянул.

— Вам нельзя ко мне прикасаться, магистр. Я заразен.

Старый лингвист помассировал виски.

— Что случилось? Моя… — Перебирая лапками, Азура вскарабкалась по рукаву мантии и устроилась на плече волшебника.

Боанн расправила плечи и заговорила — громко, словно обращаясь к невидимой аудитории:

— Никодимус Марка сразил демоническое существо по имени Фелрус. Как оказалось, сей юноша является прямым наследником древнего правящего рода. Он изучил пророчества и познал истину. Может, он и обладает силами Буревестника, но это не значит, что он обязан служить делу Разобщения. Я, речная богиня Боанн, ручаюсь за него и клянусь оказать посильную помощь в борьбе против демона Тайфона…

Хотя столь формальная речь богини и встревожила Нико, он вздохнул с облегчением, увидев, что нос и плечо Шеннона перестали кровоточить. Баюкая Азуру, старик пускай и с трудом, но поднялся на ноги.

— Нико, — шепнула Боанн, — Каталог за твоей спиной.

Нико поднял книгу.

Богиня обвела взором темную пещеру.

— Почтенная стражница, какую часть моей речи вы успели услышать?

Из темноты выступила магистр Амади Океке. На бледном лбу стражницы вздулся синяк.

— Все, от начала до конца, богиня.

Боанн смерила женщину кристально-ясным взглядом.

— Значит, вам ясно, что Никодимус не разрушитель?

Глаза Амади расширились.

— Простите меня, богиня. Мое понимание пророчества далеко от совершенства. Позвольте, я отведу Никодимуса обратно в академию и объясню остальным, что здесь случилось.

Боанн рассмеялась.

— Никодимус не может вернуться: вы собственными руками разожгли огонь антипророчества, и теперь все волшебники трясутся от страха при одном упоминании его имени. — Глаза богини ярко сверкнули.

Амади отступила.

— Но, богиня… я…

— Вы должны исправить вред, который причинили. Возвращайтесь в академию и доложите обо всем, что здесь произошло. Но даже не думайте толковать пророчество Эразмуса или антипророчество. Вы станете нашими глазами и ушами внутри ордена Нуминуса.

Амади сделала глубокий вдох.

— Богиня, мне же никто не поверит. Единственный способ подтвердить мои слова — привести Никодимуса и вас.

Боанн тряхнула копной похожих на речные струи волос, расплескав по плечам водопад белоснежных прядей.

— Тело Фелруса послужит уликой. Дейдре упоминать не стоит. А насчет Никодимуса и Шеннона скажите, мол, погибли, сражаясь с Тайфоном. Если спросят, куда подевались тела, объясните, что демон скинул их с Веретенного моста в пропасть. Будем надеяться, ваш рассказ удовлетворит стражников, хотя бы на некоторое время.

Амади взглянула на тело Фелруса и покорно кивнула:

— Воля ваша, богиня.

— Госпожа Океке, — робко подал голос Нико, — вам что-нибудь известно о судьбе Простака Джона? Это мой товарищ, какограф. Он выжил?

Стражница нахмурилась.

— Он жив. Кстати, он меня сюда и привел. Мы оставили его ждать на площадке моста.

Нико с облегчением выдохнул.

— Наверное, волшебники не знают, что с ним сотворил Тайфон.

Амади сощурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Нико рассказал, как Тайфон изувечил мозг Джона при помощи высшего заклинания. Затем заглянул стражнице в глаза и произнес:

— Если кто-нибудь узнает, на Джоне до конца жизни будет стоять клеймо приспешника демонов.

— Понимаю, — сказала Амади, отбрасывая локон с бледного лица. — Я ценю, что он решился привести меня сюда. Я сберегу его тайну.

Нико изучил ее бесстрастное лицо, а затем кивнул:

— Благодарю вас, магистр. — Он отвесил легкий поклон. — Скажите Джону, что мне жаль…

— Никодимус, — мягко вклинилась Боанн, — Джон, как и остальные, должен поверить в вашу с Шенноном смерть.

Нико хотел было возразить, но увидел Шеннона и передумал. Старик стоял за плечом у богини с Азурой в руке и качал головой.

— Хорошо, — ответил Нико и вновь поклонился Амади. — Спасибо, магистр.

Суровый взгляд стражницы смягчился. Она обвела рукой ночное небо.

— Я вижу новые вспышки заклинаний. Скоро сюда сбежится вся академия.

Золотистый свет над Веретенным мостом не угасал. Стражница была права.

— Уходим, — объявила богиня. — Нико, захвати то, что осталось от моего ковчега. — Она указала жестом в глубь горы.

Нико только теперь заметил, что огромный обелиск расколот на куски. Большая часть камня обратилась в пыль — уцелел один-единственный обломок, размером с кошку. Чарослов подошел к этому миниатюрному ковчегу и взял обелиск на руки. На камне по-прежнему красовались три вертикальные волнистые линии.