Его отец Василий Ярославич по-прежнему находился в ссылке, в Угличе, но сохранились знакомства в Москве, на службу государю перешли бояре и дети боярские из их ликвидированного удела. Иван наводил с ними контакты. Напоминал о верности своим князьям, чувстве долга. Сравнивал, что в уделе они занимали видное положение, а у великого князя очутились на второстепенных ролях. Хотя игра на чувстве долга и верности была не слишком честной. Энергичный Иван Боровский старался не только для себя и отца. Подлинные организаторы указали, что ему придется уступить первенство более знатному лицу, Ивану Можайскому. Соглашение об уступке земель Казимиру заключил он.

Но с этим проблем не возникло. Два эмигранта нашли общий язык. Был разработан план. Их сторонники на Руси соберут отряд в Угличе, «некой хитростью» освободят Василия Ярославича. Новгород предоставит ему убежище, тем самым будет поднято знамя войны. Можайский и Боровский Иваны получат предлог выступить на помощь родственнику. Конечно, государь без особого труда раздавил бы их, но… Василия Темного заведомо сбрасывали со счетов! Все проекты строились таким образом, будто государь и его наследники в нужный момент просто исчезнут. Здесь должно было сработать еще одно звено заговора, в Москве.

Сообщники закрепили письменным договором взаимные обязательства. Престол великого князя предназначался Ивану Можайскому. Спасенному Василию Боровскому возвращались прежние владения, к ним добавлялись Бежецк, Звенигород и Суходол. Для Ивана Боровского создавался новый самостоятельный удел, Суздаль и Дмитров. Расписали все до мелочей, как поделить великокняжескую казну, села, даже пленников, которые будут взяты в предстоящей усобице. Оговорили и грядущую политическую систему – отныне уделы должны были стать неприкосновенными, великий князь лишался права отбирать их и вмешиваться в дела удельных князей [10, 37]. Не оставались внакладе и покровители. Казимиру доставались Новгород и приграничные области, обещанные Иваном Можайским. А Русская Церковь, естественно, переходила к митрополиту Григорию. Все оказывались в выигрыше, всем перепадало по лакомому куску…

Но заговор получился слишком широким, и не все умели держать язык за зубами. А большинство русских людей успели по достоинству оценить правление Василия II, готовы были защищать его. Доложили о зреющей крамоле, несколько человек арестовали. На допросах открылось, что гнездо измены существует в Новгороде. Темный обеспокоился, в январе 1462 г. отправил на туда бояр Челядню, Белеутова и дьяка Степана Бородатого. Уличал новгородцев – они преступили крестное целование. Требовал объясниться, наказать виновных и подтвердить договор с Москвой.

Но заговорщики ожидали скорого мятежа, и от условий Яжелбицкого мира наотрез отказались. Переговоры шли две недели. Послы великого князя пытались побудить к действиям своих сторонников. Но и противники подпаивали горожан, возбуждали речами, как Василий II покушается на их «вольности». Начались уличные столкновения, в ход шли колья, камни, уносили покалеченных и убитых. На вече взяли верх смутьяны. Постановили послать в Москву архиепископа Иону и предъявить ультиматум: если Темный желает, чтобы Новгород удержался под его властью, пусть возвратит Шемякины «древние права». Не берет дань, не вмешивается во внешние и внутренние дела. Архиепископ отказался от неблагодарной миссии, и Новгород разорвал отношения с государем.

А тем временем в Москве продолжалось следствие, и всплыла серьезнейшая улика. Эмигранты вздумали согласовать свой договор о разделе Руси со ссыльным Василием Ярославичем. Отправили копию в Углич, но слуги великого князя уже были настороже, и документ перехватили. Перед Василием II открылась полная картина предательства. Он был потрясен. Заговорщики запросто кромсали страну на куски, жертвовали Православием!

Нет, такое преступление Темный прощать не желал. Считал себя не вправе прощать столь страшную вину. Наоборот, решил показательно покарать злоумышленников, чтобы ни у кого даже мысли не возникало следовать их примеру. В феврале грянули казни. Крамольников били кнутом, отрубали руки и ноги, волокли по льду, привязав с лошадям, а потом обезглавливали. Священникам не велено было исповедовать и причащать их, ведь они предавали Отечество и веру. Князя Василия Ярославича перевели из Углича подальше, в Вологду, ужесточили режим заключения…

Но переловили не всех. У изменников имелись сообщники и во дворце. Сразу после расправы великий князь свалился больным. Судя по всему, его отравили. Василий II не догадывался об этом. Вместе с придворными лекарями он поставил себе диагноз «сухотная болезнь», а для лечения применил одно из средств тогдашней медицины, прижигание спины горящим трутом. Вышло еще хуже, ожоги загноились. Очевидно, и яд делал свое дело. Вскоре государь почувствовал: ему не выздороветь.

Он многое успел в своей жизни. Спас Православную Церковь. Спас страну, вытащил ее из хаоса. Но какая же нелегкая судьба выпала слепому созидателю будущей России! Даже в последние дни ему не дано было тишины и покоя. В душных покоях, провонявших гноем и лекарствами, у постели умирающего закрутились дрязги. Государь хотел постричься в монахи. Но митрополит Феодосий считал практику предсмертного пострижения неправильной. Принципиальным он был до крайности, не побоялся противоречить великому князю и отказал в его просьбе. Митрополита поддержали жена и дети, уговаривали Василия, что он еще может поправиться, и отрекаться от мира нельзя.

А Мария Ярославна в полной мере прошла выучку Софьи Витовтовны, стала такой же властной и деловой, сколотила весьма солидные владения, купила у ярославских князей даже целый город, Романов. Сейчас Марию озаботило собственное будущее и будущее детей. Наследник был давно известен, сын Иван уже 13 лет числился соправителем отца. Но к нему мать относилась прохладно, ей как раз не нравилось, что первенец вышел из под ее влияния. Мария опекала четверых младших братьев. Насела на мужа, терзала внушениями, опасениями. А Темный был не из тех, кто умеет идти наперекор жене.

Жили-то душа в душу, столько испытали вместе! В числе советников Мария оказывалась далеко не последней. А теперь, измученный страданиями, Василий и подавно не мог спорить, обессиленно соглашался во всем. Включил в завещание беспрецедентный пункт: повелел детям слушаться матери не только в семейных, но и в государственных делах. Чтобы сыновья не ссорились, мать официально назначалась посредницей в их конфликтах. Вдобавок к имеющимся волостям, Василий II дал супруге город Ростов. Она настаивала, что надо получше обеспечить младших детей. Но государь и сам не намеревался ущемлять их. Этого на Руси просто не поняли бы, как можно оставлять детей без наследства? Вроде, ничем не провинились. А если обделишь, беды не оберешься – вдруг перессорятся? Казалось правильным удовлетворить всех.

Старшему, Ивану, Темный завещал около половины русских городов, а вторую половину поделил. 21-летний Юрий получил Дмитров, Можайск, Серпухов, Хотунь, он был и любимцем покойной Софьи Витовтовны, бабушка оставила ему изрядное наследство. 15-летнему Андрею Большому отец дал Углич, Бежецк и Звенигород, 12-летнему Борису – Волок Ламский, Ржев и Рузу, 9-летнему Андрею Меньшему – Вологду и окрестности Кубенского озера. Хотя при этом Василий II подрывал собственные труды по сплачиванию страны! Крупных уделов на Руси сохранилось раз-два и обчелся, а на пороге смерти Темный воссоздавал их. Но он еще не задумывался о проблеме в целом. Отбирал уделы у врагов, намеревался отобрать у разорившейся мелкоты, а жаловал-то родным детям. Полагал, что это большая разница…