них произошло в тот день, но видно было, что командир очень переживал за гибель своих солдат. Так вот, после первого же допроса он вызвал своего разведчика именно того, который все норовил увести меня в другую комнату, пока не было командира, и приказал вывести на линию фронта и отпустить меня. Она резко поднялась, подошла к пленнику и прямо посмотрела ему в глаза.

— Ты понимаешь? Он приказал отпустить меня, просто так, будто я не снайпер, который убил его ребят, а девочка с улицы, которая заблудилась и теперь ее нашли и отправляют домой к родителям. Все так и произошло. Его водитель с разведчиком привезли меня на передний край фронта, вызвали сапера и приказали провести через минные поля и отпустить.

Когда я бежала к своим, наши часовые открыли огонь и ранили меня в ногу, так я оказалась в госпитале, ну о потом ты все знаешь.

Потрясенный ее рассказом, пленник сидел молча. В глубине его души было смятение. Он не знал, то ли верить ее рассказу, то ли нет. Но одно он понял наверняка, его спасение полностью зависит от того неизвестного командира по кличке «Сорвиголова», который когда-то отпустил пленницу, несмотря на жестокие законы войны «Око за Око. Смерть за Смерть».

— Чего только не бывает в нашей земной жизни, — словно молния, пронеслось в голове пленника. Он укутался в свое рванье и незаметно для себя задремал. Когда проснулся, в пещере никого не было.

Он лежал, прислушиваясь к каждому шороху. Прошло часа три или больше, но девушка так и не появилась. Так он просидел в своем укрытии до вечера. В лесу наступили сумерки. Он решил вылезти из своей норы и оглядеться. От пещеры отходила еле заметная тропинка, он пошел по ней, в надежде найти дорогу. В голове стучала только одна мысль, — почему она оставила его одного, ведь знает же, что без нее, он никогда не дойдет до этого проклятого Степанакерта. Вскоре выбился из сил, и уже готов был на отчаянный шаг, — позвать на помощь, когда увидел между деревьями движущиеся тени.

Найдя кусты ежевики, он с трудом пролез под кусты и стал наблюдать за противником.

Двое бандитов с карабинами прошли совсем близко от затаившегося пленника. Стараясь не упустить врага из вида, он осторожно проследовал за ними почти до ручья. Преследователи беглецов, наверняка, тоже устали, так как увидев горный ручей стали на ходу стаскивать одежду.

Пленник залег за валуном, стал выжидать. Он увидел, что бандиты разделись и стали умываться в ручье. Невидимая сила, стала толкать его вперед.

Осторожно, чтобы не шуметь, он подполз к кустам, где армянские бандиты оставили свои винтовки. Все внутри его дрожало от страха, но пленник усилием воли отогнал страх. Протянув руку, которая заметно дрожала, он взял одну из винтовок, глазами наблюдая за врагами, и стал медленно углубляться в лес. Через метров пятьдесят, пленник вскочил, и уже не опасаясь, быть услышанным, побежал. Холодное цевье винтовки, согревало его руку, которая начала наливаться силой. Зов его далеких предков, медленно просыпался в нем, — он становился воином. Теперь, когда у него было оружие, он решил как можно, по дороже отдать свою жизнь. Смерть для него была бы избавлением от этой жизни, и он готовился к ней без страха.

В жизни у него был уже случай, когда он просто подошел к незнакомцам, которые сидели у костра год тому назад, и чем это закончилось, сейчас было известно. Сегодня пленник был уже не тем наивным пареньком, а более смелым и изощренным, одичавшим человеком в борьбе за свою жизнь. Он стал воином этих диких Карабахских гор.

Выбрав позицию, он стал выжидать. Смеркалось, когда он увидел, как из зарослей вышли двое бандитов, и пошли прямо на него, навстречу своей гибели.

Пленник решил напасть внезапно, как нападает одинокий волк на целое стадо, который не боится схватки с кавказскими овчарами. Матерый волк стремиться выиграть бой с меньшими потерями и наверняка, остаться с добычей.

Он не стал преграждать им дорогу, а пошел параллельным курсом, выбирая время и место нападения. Один из идущих бандитов остановился и стал прислушиваться к шуму леса. Он повернул голову в сторону, где находился пленник и замер, будто принюхивался к ветру. Достаточно было одного взгляда, и пленник узнал своего врага, это привело его в неистовое бешенство. Смотрящий по сторонам армянин был тем охранником из Шушинской тюрьмы, который бил его и других пленных. Именно он застрелил омоновца Вугара. Страшное, звериное чувство мести затуманило сознание пленника. Из головы вылетело понятие осторожность. Он, будто зверь, стал преследовать добычу, с каждым шагом приближаясь к месту последнего прыжка. Не теряя своих преследователей из вида, пленник оббежал, кустарники шиповника и оказался впереди в двадцати метрах. Он осторожно выглянул из-за дерева. Враги приближались, не ведая, что сами идут на верную гибель. Пропустив их рядом с собой, пленник молнией выскочил из-за своего укрытия и нанес смертельный удар прикладом винтовки по ненавистной голове своего врага. Отбросив винтовку, он выхватил финку, что резал коренья в лесу, когда пас овец и бросился на второго армянина. Хачик, с перекошенным злым лицом, пытался зарядить свой карабин, но затворная рама почему-то не поддавалась. Тело пленника распласталось в воздухе. Он одновременно и ударил бандита кулаком и полоснул его финкой по самому уязвимому месту — по горлу. Дикий вой пронзил лесной воздух. Последний раз широко открытыми глазами, в которых был ужас смерти, бандит глянул на небо и медленно вытянулся. Ненужный уже ему его карабин валялся рядом.

Свершив отмщение, пленник сел на землю и не видел, как со стороны ручья на вопль бегут фидаины, а из-за скалы к нему спешит его спасительница.

Грохнул выстрел. Пленник бросился под ствол дерева. Почти не целясь, он выстрелил по черному «бушлату», мелькавшему среди деревьев. «Бушлат», как-то неловко споткнулся и рухнул на землю. Еще гремело эхо винтовочного выстрела, а враг уже лежал на земле, обеими руками прижимая смертельную рану на животе. Пленник повернул голову и посмотрел в сторону, куда стрелял фидаин и увидел свою попутчицу. Она стояла, обняв ствол молоденького дубка. Не думая о себе, он стремглав бросился к ней. Подбежал и увидел ее бледное лицо. Девушка, цепляясь ослабленными руками за дерево, потихоньку сползала вниз по стволу. Он склонился над ней, правое плечо ее куртки быстро пропитывалась кровью. Она была ранена. Превозмогая боль, тихо спросила его:

— Как вы? А меня вот опять свои же, — она не договорила. Зная,