прошли километров пять — семь. Пленник окончательно обтрепал брюки, разорвал обувь, вымазался в глине и весь промок, но держался, благодаря своей спутнице.

Вечерело. Надо было подумать об отдыхе. В белых скалах нашли небольшую пещеру и решили остановиться там. Натаскали веток и хвойных лапников, развели костер. От посторонних глаз свет костра скрывал густой лес. Прошло немного времени и стало тепло. Нестерпимо хотелось кушать, и чтобы как-то унять чувство голода, пленник спросил:

— Как тебя зовут?

— А тебе, зачем знать?

— Да так, на том свете попрошу бога, чтобы сделал тебя счастливой и богатой, за то, что ты делаешь для меня.

— Ты думаешь, мне тебя жалко, да? Ничуть. Если бы ты мне попался на прицел там, — она махнула, куда-то в сторону, — не задумываясь, всадила бы пулю тебе в лоб. Она надолго замолчала, собираясь с мыслями. Пленник заговорил первым.

— Если не секрет, скажи, почему ты помогаешь мне, рискуя своей жизнью? Услышав вопрос, девушка вздрогнула, но отвечать не стала. Тепло костра убаюкивало. Глаза пленника стали слипаться, когда вдруг она заговорила.

— Вчера я, когда ходила искать дорогу, то в деревне узнала, что нас ищут. Везде расставлены посты. По следам идут несколько поисковых групп, так что рассиживаться, у нас нет времени, если хотим дойти до Степанакерта.

— А зачем нам Степанакерт?

— Там Международная организация Красного креста, там твое спасение. В Карабахе они занимаются вопросами пленных. Кого, говорят, найдут, забирают к себе и помогают вернуться домой. Если не дойдем до них, и нас поймают, то наверняка убьют. Она сознательно не говорила кто, потому что и так было все понятно. Подбросив веток в костер, девушка глубоко вздохнула и заговорила тихим голосом.

— Я давно хотела тебя спросить. Ты никогда не слышал о командире ваших войск, у которого странный такой позывной — «Чайка»? Говорят, что он воевал на Бейлаганском фронте, был в Агдаме, кажется командиром бригады, а потом где-то в Тер-Тере.

— Нет, я о таком командире не слышал, а почему ты про него спрашиваешь?

Она опять замолчала.

— Откуда тебе знать, если ты даже на фронт-то толком не попал. Сразу тебя взяли как мокрого щенка, — с ухмылкой заметила девушка.

Из кармана стеганой фуфайки она достала сигареты, вынув одну, протянула пленнику, а потом закурила и сама. Долго сидели молча, смоля сигаретами. Казалось, что она больше не намерена с ним говорить и поэтому замолчала. После глубокого вздоха, она продолжила.

— Тогда в 1991 году мы еще не знали, что война постучится коваными ботинками к нам в дверь и войдет в наш дом. Отец всегда был далек от политики. Всю жизнь работал на земле, старался прокормить свою многочисленную семью. Но не так просто, оказалось, оставаться в стороне и отсиживаться дома. Сначала фидаины требовали денег на оружие, продукты, потом больше и дошла очередь до молодых ребят.

В 1992 году в сентябре месяце в районе Каракендских высот погиб мой старший брат, а до него пропал без вести двоюродный брат. Сын моего дяди, у которого ты был в плену. Он все мечтает найти сына, хотя сам прекрасно знает, что тот погиб. Ты не думай он не сумасшедший, это он делает только ради своей больной жены, у которой всех родных и близких убили в Шаумяне, а еще и сын пропал без вести, вот он и держал тебя.

Она надолго замолчала. И когда казалось, что она окончательно уже забылась, девушка продолжила свой рассказ.

— Ну, в общем, после своего брата я записалась добровольцем и пошла на фронт. Там познакомилась с русскими девушками — снайперами. Решила научиться убивать, так же как они. Только мне не суждено было стать снайпером.

На первой же вылазке на линию фронта, нас схватили ваши разведчики, и я оказалась в плену.

Пленник поднял голову и посмотрел на нее с изумлением.

— Да, да. Это правда. Была в плену у командира бригады с позывным «Чайка». В ту ночь, когда мы вышли на свои рубежи, появились разведчики. Они словно тени приведения, появились на наших позициях. Даше часовые, которые должны были нас охранять, ничего не смогли сделать, все свершилось в один миг. Нас связали и под шум боя вынесли на передовую, а оттуда уже доставили в штаб части, которая располагалась где-то в школе.

Разведчики все время, пока везли нас, матерились и клялись отомстить нам за гибель своих друзей. Как утверждали они, за сутки боя снайперы убили пять их солдат, за что нас ждала страшная месть. Нет, бить они нас не били, просто материли последними словами. В школе привязали к стульям, все ждали появления командира, которого они почему-то называли «Сорвиголова».

Бойцы подходили к нам, смотрели как на инопланетян и все время повторяли только одно: «вот придет «Сорвиголова» тогда вы узнаете, как убивать наших солдат. На своей шкуре узнаете, какая участь ждет всех снайперов, попавших в плен. Больше всех доставалось русским девушкам, особенно по имени Соня.

Нам было страшно. Мы в душе уже попрощались с этим светом и только молились, чтобы все случилось побыстрей, без всяких пыток. Солдаты открыто говорили и не скрывали своих желаний, что перед тем, как пустить нас «в расход» последний раз нам покажут какие они крутые мужики. У Сони на голове были светлые волосы мелкими кучиряшками. Встретишь ее на улице, ни за что не скажешь, что она хладнокровный убийца — снайпер, прошедшая Афганистан и Приднестровье. Солдаты подходили и наматывали ее волосы на руки, таскали из стороны в стороны, при этом ржали, как кони.

В тишине ночи, где-то ухнула сова, отправляясь на охоту. Ей криком ответил одинокий шакал, подбадривающий себя перед охотой.

Под вечер того же дня появился тот самый командир, которого солдаты называли «Сорвиголова». Такой, небольшого роста, сухощавый, с глубокими морщинами на смуглом лице, с потресканными губами, от постоянного нахождения в горах на ветру. Может быть, лет 35–40, но не больше, просто на войне трудно определить возраст, там быстро становятся мужчинами, — она исподлобья посмотрела на пленника. С его появлением, все эти хвастуны как-то сникли, даже боялись прямо взглянуть на него. То ли от страха, то ли от большого уважения, говорили с ним тихо, снисходительно, опустив голову. Его приказы выполнялись молча, бегом. При этом им хотелось, чтобы командир видел их рвение. Видя такое, мы уже ничего хорошего для себя не ожидали. Потом, как оказалось, он был наше спасение. «Сорвиголова» приказал сначала накормить нас, дал возможность привести себя в порядок. Не знаю, что там у