Трон в Тырговиште опустел, Штефан с соратниками готовился к отражению войск разъяренного султана, Матиаш с войсками вернулся в Буду, Влад со своим корпусом заканчивал освобождение Сербии, и это был совсем не конец эпопеи 1475 года.

Войска Польши, дождавшись ухода венгров за Карпаты, без боя прошли через почти пустые Хотин и Черновицы и, как черные тучи, нависли с севера над Сучавой. Краков потребовал от вконец замученного Штефана отречься от Матиаша и восстановить вассальную присягу королю Казимиру IV Ягеллончику. 8 сентября 1475 года молдавский герой-победитель присягнул польскому королю еще раз. Судьбу Цара Ромынеяскэ решали османский Мехмед Завоеватель, венгерский Матиаш Падальщик и польский маленький Ягеллончик, и с этим ничего нельзя было сделать, потому что один в поле не воин.

Довольный Казимир, не потерявший в походе ни одного воина, считал наваленные в польские телеги молдавские дукаты, новую дань победившей страны Кракову, довольный Матиаш, почти без потерь вернувший в состав Венгрии обобранные, но живые Боснию и Сербию, объявил о сборе налогов с разоренных земель, а у Дуная под рев из Стамбула собиралось огромное османское войско, и целью его атаки были Валахия и Молдова.

Черный от ярости Влад и его две тысячи возбужденных воинов вернулись к Буде, в Сольноке он встретился с Матиашем, и Корвин, хорошо понимая, что перебрал, без звука признал второго Дракона валашским господарем, сюзереном венгерской короны. Встреча врагов-друзей была короткой, мы пролетели Трансильванию, как на крыльях, у Кэменешти встретились с валашским корпусом, Влад обнялся со своими старыми воинами и в Бакэу встретился с таким же черным от ярости Штефаном Чел Маре.

Все было кончено и ничего не было потеряно. Два брата-героя стояли в Цара Романа спина к спине, а вокруг них железным румынским кругом угрюмо и яростно строились пятьдесят тысяч великолепных молдавских и десять тысяч отчаянных валашских витязей, для которых меч был продолжением руки, и к ним шли и шли воины из трех братских земель.

1475 год, несмотря на разгром у Васлуя, для Мехмеда II Завоевателя даром не пропал. Султанское войско, собранное для отражения так и не состоявшейся атаки Стамбула, узнав о том, что ее не будет, в два дня пересекло Черное море с юга на север и присоединило к Османской империи Крымский полуостров, на котором четверть века назад из частей развалившейся Золотой Орды Бату-хана было создано татарское ханство.

Крым еще с середины XIII столетия являлся ордынским улусом, однако все его южное побережье было занято Генуей, сменившей в этих важных торговых местах Византию. Созданный почти половину десятилетия назад торговый порт в Северной Италии благодаря крестовым походам стал крупнейшей морской державой Генуей, много лет боровшейся с ее конкурентом Венецией за первенство на богатых мировых морских дорогах. Заключив договор с одним из улусных ханов, генуэзцы создали на южном крымском берегу Капитанство Готию и стали через него продавать по всему миру все награбленное татарскими ордами.

После распада Золотой Орды и многолетней резни в 1443 году первым независимым крымским ханом стал чингизид Хаджи-Девлет Гирей. Борясь за власть на полуострове, он в 1454 году заключил союз с только что взявшим Константинополь Мехмедом II, и это была его большая ошибка. В 1468 году вторым крымским ханом стал его сын Менгли Гирей, которого с полуострова изгнал сын последнего хана Золотой Орды Джанибек. Менгли Гирей побежал за помощью к султану и через год с турецким войском вернулся в Крым, откуда османы выбили хана Джанибека, разгромили Капитанство Готию, княжество Феодоро и Херсонес, после чего Менгли Гирей торжественно объявил себя вассалом Мехмеда II Завоевателя.

Война за Крым между Менгли Гиреем и неуступчивым Джанибеком обещала быть затяжной, и, конечно, полуостров оттягивал на себя ежегодно часть турецких войск, однако в морских экспедициях в Крым участвовало не более двадцати тысяч османов. Этого было мало, но все же лучше, чем ничего. Весной 1476 года на Валахию и Молдову пошли сто пятьдесят, а могли бы пойти сто семьдесят тысяч этих озверевших убийц Мехмеда.

Мы сделали для защиты Цара Ромынеяскэ все, что могли. На военном совете в победном Васлуе было решено в генеральное сражение сразу не вступать, валашское и молдавское войска в одно не объединять, потому что оно все равно было вдвое меньше турецкого. Влад и Штефан решили вести партизанскую войну и в нужный момент ударить по захватчикам с двух сторон, с фронта и фланга, что должно было принести победу. Мехмед, не хотевший рисковать своей султанской жизнью в отчаянных румынских землях, опять поставил во главе войска своего очередного визиря.

Король Матиаш снова выставил свою армию у Буды и в Трансильвании, ругался с Европой, но все же придал в помощь Владу пятитысячный корпус Иштвана Батори, с которым у второго Дракона сложились почти дружеские отношения в прошлогодней сербской кампании. Пятьдесят тысяч молдаван останавливают сто пятьдесят тысяч османов, которым бьют в бок пятнадцать тысяч валахов и пять тысяч венгров.

У нас все должно было получиться, и у нас все получилось, но не совсем так, как планировалось. Не все монархи были такими идеальными правителями, как Влад III Дракула, многие с урчанием жрали человечину и запивали ее людской кровью.

Османское войско в дороге по выжженной земле от Джурджу до Бузэу получило от нас все, что ему причиталось, – отравленные колодцы, отсутствие жилья и травы, минные ловушки, засады, атаки с греческим огнем и румынский ужас. Захватчики по-настоящему боялись этого страшного Дракулу, опять вернувшегося на Дунай на их погибель, и старались без остановок пересечь Валахию, нехотя глядя на расставленные вдоль их дороги пока еще пустующие колы. Между отрядами сипахи и акинджи визирь вынужденно поставил янычар, подталкивающих волновавшееся войско вперед. В кампанию 1476 года турки пошли на Молдову почти вдоль побережья Черного моря, и это стало для нас некоторой неожиданностью, как и их прошлогодний зимний поход.

В начале июня к востоку от Брэилы, почти на границе валашских и молдавских земель, вдоль правого берега Дуная шли сто тридцать тысяч османов, перед которыми возникло небольшое румынское местечко Рэзбоени, и от него до берега Черного моря было всего тридцать верст. Турки двигались к Галацу и Тулче, надеясь оттуда вырваться на богатые и плодородные равнины перед Яссами и Сучавой. У Рэзбоени, на опушке дремучего леса, который прикрывал его тыл и фланги, оккупантов встретило войско Штефана.

Два войска встали друг против друга, и вокруг них и до самой Брэилы тянулся заболоченный берег Дуная, а с другой стороны растянулось Черное море. Не только Штефан, но и визирь могли не бояться фланговых обходов. Корпус Влада от Цендерея переместился в Джурджени, но выйти в тыл туркам раньше времени означало быстро погибнуть под навалом огромного врага. Ежегодные битвы не проходили бесследно для османов, которые хорошо учились у противостоящих им европейских войск.

26 июня 1476 года у Рэзбоени состоялось кровавое побоище, в котором за атаковавшими сипахи и акинджи впервые стояли янычары, не дававшие им отступать, бросившиеся в бой на измотанных молдаван третьей волной. В битве погибли шесть тысяч самых опытных воинов Штефана, державших неудерживаемый фронт, и погибли бы все пятьдесят тысяч, если бы мы не успели врезаться в тыл османам. Мы успели отступить, и, как и войско Штефана, исчезли в лесах, потому что османы уже были не те, что прежде. Наш лозунг «Победа или смерть» столкнулся с их новым девизом «Победить или быть убитым», и это была уже совсем другая война. Не имело значения, что в битве у Рэзбоени османов полегло вчетверо больше, чем румын, потому что Штефану негде было взять новую гвардию, да и мы в этом бою потеряли каждого седьмого воина.