– А. Это мне знакомо, – усмехнулась Яна, натягивая на ноги туфли, которые не носила три года. – Давит на совесть, пытается вызвать у вас чувство вины. Совершенно нормальное поведение… для сопливой девчонки. А ей уже сколько? Хорошо за сорок, если я не ошибаюсь.

– Мама, оставь её, – Сяолан махнула рукой. – Пусть тешится, как хочет, лишь бы сыну жить не мешала. Ливэй уже всерьёз говорит, что желает подыскать ей хорошего мужа. Наверное, так будет лучше для всех. Госпожа свекровь… Она просто не умеет жить иначе, как под чьим-то руководством. Это ты учила меня всегда думать своей головой, но ты плохо знаешь, как учат ханьских девочек. Покорность, покорность и ещё раз покорность – это всё, что от нас требуется. Даже умение вести хозяйство свахи оценивают во вторую очередь, на первом месте всегда послушание и скромность. Госпожа свекровь именно такая. Потому без надзора мужа она ведёт себя, как девчонка, сбежавшая от родителей.

– Скорее, как арестант, сбежавший из тюрьмы, – Яна привела безжалостную, но более точную аналогию. – Знаешь, по-моему, она не может тебе простить того, что вы с Ливэем выбрали друг друга сами, а вовсе не твоего «низкого» происхождения из семьи ремесленников. Формальности мы всё равно соблюли – и сваху пригласили, и помолвку оформили как положено. Но вас не свели по сговору родителей, и вы не на собственной свадьбе познакомились. А вот её, скорее всего, именно так замуж и выдали: мол, вот, дочка, знакомься – это твой муж и господин. Даже умные женщины такого иногда простить не могут… Ну, ладно, не будем о плохом. Давай теперь я тебе помогу одеться. На Таофан в этом смысле лучше не надеяться…

Болтая со старшей дочерью, Яна ни на миг не забывала слова, сказанные младшей. Что-то Юэмэй не договорила. Не успела. И вряд ли они смогут закончить разговор после ухода гостя.

Разумеется, тысячник Цзян их подозревал. Иначе не устроил бы из визита в дом кузнеца целое представление.

Против троих его сопровождающих – Сергея и двух японцев, тоже одетых по моде начала эпохи Нара – этот ушлый тип притащил своего десятника с двумя солдатами при полной амуниции, дал увольнительную белобрысому парню – сыну невольной путешественницы – и собрал вокруг мастера Ли всех его родственников. Не исключено, что соседей тоже оповестили, а гарнизон находится в состоянии готовности номер два. Иными словами, тысячник весьма дорожит источником инсайдерской информации, каковым является эта женщина. Следовательно, даже если бы Сергею удалось продавить свой вариант решения проблемы, реализовать его план и остаться при этом в живых было бы практически невозможно.

Женщина чинно стояла справа от мужа, как и полагалось правильной ханьской жене. В голубом, с вытканными цветами, шёлковом платье, с гладким узлом светлых волос, сложенных в причёску замужней женщины, и с непроницаемым лицом. Мастер был одет по средствам и положению: одежда кузнеца-оружейника мало чем отличалась от его собственной, лишь штаны были аккуратно подвязаны под коленями. Супруги поклонились «знатному гостю» почтительно, но с достоинством: согласно местной табели о рангах богатые ремесленники, в частности мастера-оружейники, вместе с купцами составляли верхушку податного сословия. Брак с девушкой из такой семьи не считался оскорбительным даже для дворянина, пусть и не высшего разряда… Кацуо впервые стоял лицом к лицу с человеком, информацию на которого приходилось собирать по крупицам, и только сейчас окончательно понял, почему у всех народов, знавших железо, кузнецы считались особой кастой. Или вовсе колдунами, которых опасно обманывать. Он изучал в своё время досье на отца и первого мужа Яны, и теперь ясно видел, почему она выбрала именно Ли Юншаня. Его главной чертой оказалась надёжность. То же, что отличало и Алексея Нефедьева и Дмитрия Руднева. Их слово можно было высекать в граните. И Кацуо, и его начальник считали это слабостью: человек не должен быть рабом своего слова. Слабостью этих людей было и то, что они и всех прочих считали такими же порядочными.

Ли Юншань, в отличие от них, никому до такой степени не доверял. Истинный китаец.

Церемонию представления тысячник затягивать не стал, и хозяева пригласили знатных гостей в дом. Недоверие в частности выразилось в том, что приглашение касалось лишь его самого и Сергея. Двух японцев, игравших роль вооружённых слуг, оставили на крыльце, где они чинно сели на пятки в ожидании босса. А два солдата встали на караул у двери, за которой после хозяев и гостя скрылся тысячник в сопровождении доверенного офицера… Так. А тут вся семейка в сборе. И старшенький при мече, встал за плечом отчима, и средний с кинжалом за поясом, и вооружённый слуга в праздничной одежде, и даже старуха при двух малышах. Надо же, детей не попрятали. Женская часть семьи тоже вся в наличии. Супруга мастера с непроницаемым лицом – как и положено, по-прежнему по правую руку. За ней старшая дочь с мужем и свекровью, обе одеты богато. Зятёк мастера выглядит неважно, как после тяжёлой болезни, но держится неплохо. Рядом с сестрицей – меньшая. Очаровательная полукровочка. Взгляд не по годам смышлёный… и хмурый. В Японии от таких стараются держаться подальше. А если верны его подозрения, то маленькая Хозяюшка хмурится именно от того, что злой дядька пришёл за её сокровищем. Нет, деточка, оно не твоё. Может, ты и родилась с даром управлять ключом, но ты такая не одна, а у иных опыта побольше будет… Хотя дело вполне можно повернуть и так, что одарённая малышка годы спустя будет работать на сообщество. Правда, отцу с матерью о том знать вовсе не обязательно.

Хозяева пригласили всех рассаживаться за низкие столики, и служанка принялась разносить чашки с угощением на изящном подносе. Некоторое время в доме царило странное молчание: все воздавали должное праздничным блюдам, а затем и чаю, весьма недурственному, надо сказать. И лишь когда всё та же служанка, взяв в помощники мальчишку-слугу, обошла столики, собирая посуду, тысячник, как самый знатный из собравшихся, изволил начать разговор.

– Прежде всего, – сказал он, не снимая с лица маску каменного спокойствия, – я прошу почтенного мастера Ли отослать слуг. Дело, которое подлежит обсуждению, касается лишь его семьи и меня, как начальника гарнизона Бейши.

Это уже интересно. Неужто табгач решится на откровенный разговор с открытыми картами? Этот может. Прямой, как рельса.

Повинуясь короткому приказу господина, слуги поклонились и вышли. Не просто в свои комнатки, а вообще из дома, на крыльцо. Мальчишек-близнецов передали на попечение старших сестёр, всё правильно. Впрочем, кое-что показалось Кацуо достойным внимания. Малолетний слуга, прибиравший грязные чашки и с виду выглядевший как полукровка, как-то весьма странно на него пару раз покосился. Будто узнал. Хм, и вправду интересно. Но с этим можно будет разобраться чуть попозже.

– А теперь я бы попросил уважаемого гостя представиться ещё раз, – когда слуги оставили их, тысячник обратил к нему всё то же каменно-невозмутимое лицо. – Но на сей раз настоящим именем и званием. Надеюсь, уважаемый гость понял меня правильно?

– Да, мой господин, – как ни странно, он почувствовал облегчение. – Сугимото Кацуо – это моё настоящее имя. Я действительно знатного происхождения, и род мой восходит к началу эпохи сёгуната Токугава… до которого ещё девятьсот лет.