Редж смотрел Моссу в лицо и вдруг почувствовал, что очень устал, что у него закончились силы. Он устал быть человеком в центре, который бьет в гонг. Он хотел… такой малости. Он хотел, чтобы Джоан выбрала Лена. Хотел плыть в этой лодке, хотел рука об руку с Моссом войти в ту дверь, которую Мосс воображал открытой. Он хотел – неужели это слишком много? – истории со счастливым концом.

– Хочешь знать, что сказала мне другая твоя сестра?

Мосс покачал головой.

– За еврея не выходят замуж, сказала она мне. Перемены настанут, когда твоя сестра выйдет за Лена, а твоя мать будет веселиться на их свадьбе. Перемены настанут, когда черные и белые мальчишки будут вместе ходить в школу, в одну школу, а два года спустя все мальчишки получат достойную работу – вместо того, чтобы черные мальчишки мыли туалеты девчонок и мальчишек, с которыми учились в старших классах…

– Именно это мы и должны сказать людям.

– Людям? Каким людям? Черные уже все знают, Мосс. Осознать должны белые. И немного найдется таких, кто указывает на это и говорит: «Смотрите. Смотрите на все, что нас разделяет». Тех, кто открыто говорил об этом. Кто признает вражду и спрашивает: «И что дальше?»

Мосс слушал его с болью в сердце.

– Но когда ты так говоришь… белые – это, черные – то… ты разделяешь, ты привлекаешь внимание, делаешь хуже.

– Хуже, – медленно произнес Редж, – стало еще до меня. Америка началась с того рукопожатия в Филадельфии в 1776-м. Одна простая сделка. Мы позволяем вам сражаться с англичанами, и мы дадим вам рабов. Вот что было на дне стакана. Одни хотят помнить, другие хотят забыть, но невозможно отхлебнуть лишь то, что сверху.

– Но…

– Черные не могут забыть того, что на дне, мы этого никогда не забудем. Но если наша страна просто скажет… скажет, просто скажет… да, все это есть… и тогда мы сможем наполнить стакан. Тогда мы сможем начать… песню.

Лицо Мосса исказила гримаса боли.

– И, Господи, ты хороший человек. – Редж наклонился ближе. – У тебя добрые намерения. Но когда ты смотришь на меня и говоришь о переменах, о надежде, – находясь на острове в штате Мэн, – я думаю, не могу не думать: «Все это не про меня».

– Ты ошибаешься. – Мосс покачал головой.

– Ошибаюсь? – Редж видел несчастное лицо собеседника, но не остановился, продолжая вколачивать слова, словно гвозди: – Ты хотел, чтобы я приехал и посмотрел на тебя, какой ты есть, без прикрас, – так ты говорил. Ты хотел, чтобы я приехал и увидел… ты хотел, чтобы я отпустил тебе грехи, Мосс. Я не могу этого сделать.

Лицо Мосса побелело, но невыносимая тяжесть в груди, которую Редж до этого момента даже не чувствовал, вдруг исчезла. Монстр вырвался на свободу.

– Я не могу отпустить тебе грехи. Я не могу доказать, что ты хороший. Ты меня слышишь?

Мосс протянул руки и положил ладони ему на плечи. Страх в его глазах смешивался с тоской.

– Почему же ты приехал?

– Потому… – Редж усмехнулся. – Потому что ты попросил! – закричал он. – И потому, что ты мне нравишься… – Он посмотрел Моссу прямо в глаза. Он не мог лгать. – И потому, что я хотел, чтобы ты увидел то, что вижу я. И хотел посмотреть, сможешь ли ты.

– Значит, вот что это было? – Мосс опустил руки. – Вот что я для тебя? Своего рода тест?

Редж обхватил себя руками и молча смотрел на сидевшего перед ним человека.

Мосс опустил весла и сделал один мощный гребок.

Затем еще один, затем еще. Лодка набирала скорость, бесшумно скользя по темной воде.

– Черт возьми, Редж. – Мосс резко погрузил весла в воду, и лодка дернулась, резко остановившись, так что Реджу пришлось ухватиться за планшир. Затем Мосс встал и принялся смещать вес тела то вправо, то влево, раскачивая лодку, словно хотел ее перевернуть, и глядя в глаза Реджу. – А как насчет того, чтобы увидеть то, что вижу я? Как насчет этого? Посмотри сюда. Посмотри на нас. Посмотри на меня, черт возьми. В этой лодке.

– Перестань. – Редж держался за деревянный край борта. – Перестань…

Мосс сел так внезапно, что лодка дернулась влево, затем выровнялась. Двое друзей смотрели друг на друга, тяжело дыша.

А потом они услышали крик:

– Редж!

Вроде бы голос Лена.

– Мосс!

– Матерь Божия, – выдохнул Редж, увидев стоящего на камнях Лена, похоже, голого.

Мосс резко повернулся на сиденье.

– Мосс! – В голосе Лена, громком и отчетливом, явно различались нотки паники.

Лен бросился в воду, где что-то плескалось, и потом Мосс увидел, что это Джоан, которая билась в судорогах, отталкивала Лена и уходила под воду. Будь он проклят, подумал Мосс. Лен повел ее купаться.

– Я иду, Джоан! – Мосс опустился на сиденье и принялся лихорадочно грести. Нос лодки скрыл от него все, что происходит на камнях.

– Оставь ее. – Он изо всех сил налегал на весла. – Оставь ее, ублюдок.

Джоан не могла дышать. Кто-то стучался в ее голову. Кто это там в лодке, Мосс? Мосс, подумала она. Мосс и кто-то еще? Лодка белым призраком висела над поверхностью воды. Ей нужен Мосс. Кто-то хочет войти. Кто-то бросился вперед, так стремительно… Мосс. Она вырвалась на свободу, за мгновение до того, как распахнулась дверь, и упала в воду, в объятие приступа. Свет из дверного проема бил ей в глаза, и она пыталась закрыться от него ладонью, но рука не слушалась и ударила ее по щеке. Чьи-то руки схватили ее и подняли… нет, нет, нет. Мосс! Мосс! Она пыталась позвать брата, но ее начало трясти, и ей пришлось сосредоточиться, а потом колени подогнулись, и вода раскрыла объятия и поглотила ее.

Лен снова нырнул в ледяную тьму и схватил Джоан, которая билась в судорогах под самой поверхностью, цепляясь пальцами за воду; глаза ее были широко раскрыты. Она выгнулась, дернулась и оттолкнула его как раз в тот момент, когда он добрался до нее, – судороги отбросили ее тело назад.

«Джоан! – Он снова потянулся к ней. – Проклятье, Джоан!» – кричал он. На этот раз ему удалось поймать ее руку, и он рывком притянул к себе и потащил бьющееся в припадке тело к поверхности; легкие его разрывались. Он крепко держал Джоан, пытаясь выбраться на камни, где он мог приподнять ее и вытащить из воды. Ему показалось, что он слышит лодку за своей спиной, но он не смел оглянуться, сосредоточившись на том, чтобы добраться до скал. Джоан как будто немного затихла, и он рискнул оглянуться – глаза ее были закрыты.

– Джоан, – сказал он и закашлялся. – Они близко.

Нога ударилась о край скалы, и он рванулся вперед, а когда вторая нога нащупала опору, остановился и притянул Джоан к себе – теперь он мог стоять. Она обмякла, словно засыпая.

– Они близко, – повторил Лен, стараясь, чтобы голос звучал ровно.