Ричи двинулся к кассе, но Бен коснулся его руки. Начал говорить, глянул на Бев, увидел, что она ему улыбается, и ему пришлось начать снова.

— Я ждал тебя здесь, но ушел и завернул за угол. Потому что появились эти парни.

— Какие парни? — спросил Ричи, но подумал, что уже знает ответ.

— Генри Бауэрс. Виктор Крисс. Рыгало Хаггинс. Кто-то еще.

Ричи присвистнул.

— Они, должно быть, уже в зале. Я не видел, чтобы они покупали сладости.

— Да, скорее всего.

— На их месте я бы не стал платить деньги за просмотр двух фильмов ужасов, — заметил Ричи. — Я бы остался дома и посмотрел в зеркало. Сэкономили бы бабки.

Бев весело рассмеялась, но Бен лишь едва улыбнулся. В тот день Генри Бауэрс поначалу, возможно, хотел только отдубасить его, но потом точно собирался убить. Бен в этом не сомневался.

— Вот что я тебе скажу, — продолжил Ричи. — Мы пойдем на балкон. Они наверняка будут сидеть на втором или третьем ряду, задрав ноги.

— Ты уверен? — Бен не знал, понимает ли Ричи, насколько паршиво то, что здесь эти парни… а уж что здесь Генри — это хуже всего.

Ричи, который три месяца назад едва избежал по-настоящему серьезной трепки, которую ему мог задать Генри со своими придурками-дружками (он оторвался от них в отделе игрушек в «Универмаге Фриза»), понимал, с кем имеет дело, гораздо лучше, чем мог представить себе Бен.

— Если б я в этом сомневался, то не пошел бы в кино, — ответил он. — Я хочу посмотреть эти фильмы, Стог, но у меня нет желания умереть из-за них.

— А кроме того, если они будут нам мешать, мы сможем попросить Фокси вышвырнуть их, — вставила Бев. Она говорила про мистера Фоксуорта, тощего, с ввалившимися щеками, вечно мрачного управляющего «Аладдина». Сейчас он продавал сладости и попкорн, непрерывно повторяя: «Дождитесь своей очереди, дождитесь своей очереди, дождитесь своей очереди». В изношенном фраке и пожелтевшей крахмальной рубашке он выглядел, как гробовщик, переживающий тяжелые времена. Бен в нерешительности переводил взгляд с Бев на Фокси и Ричи.

— Ты не можешь позволить им рулить твоей жизнью, чел, — мягко указал Ричи. — Разве ты этого не знаешь?

— Наверное, не могу. — Бен вздохнул. Конечно же, он не мог этого знать… но присутствие Бев кардинально все изменило. Если б не она, он бы попытался убедить Ричи пойти в кино в другой день. И, если бы это удалось, Бену не пришлось бы совать голову в петлю. Но Бев была здесь, и он не хотел выглядеть трусом в ее глазах. Да и слишком уж притягательной выглядела мысль, что он окажется с ней, на балконе, в темноте (пусть даже между ними будет сидеть Ричи, а другого он себе и не представлял).

— Дождемся начала сеанса и тогда зайдем. — Ричи улыбнулся и ущипнул Бена за руку. — Не дрейфь, Стог, — или ты собрался жить вечно?

Бен нахмурил брови — и внезапно рассмеялся. Ричи последовал его примеру. И Беверли рассмеялась, глядя на них.

Ричи вновь направился к кассе. Коул Печеночные Губы мрачно смотрела на него.

— Добрый день, милая леди, — поздоровался Ричи Голосом барона Дырожопа. — Мне, пожалуйста, три биль-билетика на ваши прекрасные американские движущиеся картинки.

— Прекрати треп и скажи, что тебе нужно, мальчик! — рявкнула Печеночные Губы в круглую дыру в стекле, и ее поднимающиеся и опускающиеся брови чем-то так напугали Ричи, что он просто сунул в щель смятый доллар и пробормотал:

— Три, пожалуйста.

Три билета вынырнули из щели. За ними последовал четвертак.

— Не остри, не бросайся коробками для попкорна, не вопи, не бегай по фойе, не бегай по проходам, — напутствовала его кассирша.

— Ни в коем случае, мэм, — ответил Ричи, пятясь к Бев и Бену. — У меня всегда тает сердце, когда я вижу эту старую пердунью, которая действительно любит детей, — сообщил он.

Они еще постояли у двери, дожидаясь начала сеанса. Печеночные Губы подозрительно поглядывала на них из своей стеклянной будки. Ричи рассказал Бев историю строительства и разрушения плотины в Пустоши, продекламировав фразы мистера Нелла новым для себя Голосом ирландского копа. Беверли почти сразу начала смеяться, и вскоре она уже хохотала. Даже Бен заулыбался, хотя его взгляд продолжал метаться между стеклянными дверями кинотеатра «Аладдин» и лицом Беверли.

10

На балконе им понравилось. Уже на первой части фильма «Я был подростком-Франкенштейном» Ричи заметил Генри Бауэрса и его поганых дружков. Как он и предполагал, сидели они во втором ряду. Шестеро или пятеро из пятых, шестых и седьмых классов, все — в сапогах, задрав ноги на спинки кресел первого ряда. Фокси подходил к ним и просил убрать ноги. Они убирали. Фокси уходил, и тут же сапоги возвращались на прежнее место. Через пять или десять минут Фокси подходил вновь, и ритуал повторялся. Фокси не хватало духа выгнать их из зала, и они это знали.

Фильмы не подвели. «Подросток-Франкенштейн», как и заказывали, нагнал ужасу. Хотя «Подросток-оборотень»[156]показался им более страшным… возможно, потому, что в нем чувствовалась какая-то грусть. В том, что произошло, вины подростка не было. Все обстряпал гипнотизер, который сумел превратить парня в оборотня только потому, что того переполняли злоба и ненависть. Ричи задался вопросом, а много ли на свете людей, которые способны скрывать эти чувства. Генри Бауэрса они явно переполняли, но уж он точно не пытался это скрыть.

Беверли сидела между мальчишками, ела попкорн из их коробок, вскрикивала, закрывала глаза руками, иногда смеялась. Когда оборотень выслеживал девушку, оставшуюся потренироваться в спортивном зале после школьных занятий, она уткнулась лицом в руку Бена, и Ричи услышал, как тот ахнул от изумления, несмотря на крики двухсот детей, сидевших внизу.

Оборотня в конце концов убили. В последнем эпизоде один коп с важным видом говорил другому, что случившееся должно научить людей не лезть в дела, которые лучше оставить Богу. Занавес закрылся, вспыхнул свет. Раздались аплодисменты. Ричи остался всем доволен, только чуть разболелась голова. Похоже, в скором времени ему предстояло вновь пойти к окулисту и подобрать линзы. Он мрачно подумал о том, что к окончанию школы будет носить на глазах бутылки от «колы».

Бен дернул его за рукав.

— Они нас видели, Ричи. — В ровном голосе слышался страх.

— Кто?

— Бауэрс и Крисс. Они посмотрели на балкон, когда выходили. И увидели нас!

— Ничего-ничего, — ответил Ричи. — Успокойся, Стог. Просто ус-по-кой-ся. Мы сможем выйти через боковую дверь. Волноваться не о чем.

Они спустились с балкона. Ричи — первым, Беверли — за ним, Бен — в арьергарде, оглядываясь через каждые две ступеньки.