— Не знаю, с чего начать, уж лучше на самом деле ни о чем не думать и ничего не делать — наслаждаться жизнью, веселиться, пить вино на вечеринках и приемах, жертвовать многомиллионные суммы, прикрываясь сиротами, манерами и лицемерной улыбкой. Я знала, что так будет, но все равно пришла к бабушке, когда она меня позвала. Я люблю быть в центре внимания и осознавать, что могу получить все, чего захочу. А на рассвете, когда я впервые вздумала пойти против, одни люди меня быстро поставили на место.

Элизабетта вздохнула, сдерживая слезы. Анри Смит впервые пожалел не Бетт Андре, а… Элизабетту. Бетт Андре спокойно отсиживалась в темном углу, выходила из него, пользовалась любовью мужа, читала книжки детям… А Элизабетта… Элизабетта многое держала в себе и тайны изводили ее. Анри Смит крепко прижал голову жены к себе… Под кульминационный мотив третьего концерта… Умения выбирать подходящую музыку она не утратила.

— Много лет назад прадед выдал бабушку замуж за очень могущественного человека — Леона Андре. Бабуля после замужества жила вполне счастливо, воспитывая маму и дядю, разъезжала по благотворительным фондам, приютам, школам, прочим учреждениям и делами страны не интересовалась. Пока Леон внезапно не умер и не оставил в наследство состояние, здесь отмечу, деньги он завещал моей матери, бабушка могла ими распоряжаться до совершеннолетия мамы. Как и местом главы овальных заседаний. Более десяти лет я пытаюсь понять цели, мотивы, задачи тайной организации. Утром выяснилось, что многое мне не говорят. Советники в очередной раз намекнули, что от широты души моего деда мне позволено возглавлять их улей и сидеть на стуле под номером «тринадцатый по центру»…

— Ничего не понимаю, ты о чем? — переспросил Анри.

— Советники управляют мной, как и бабушкой до меня. Леон Андре был для них авторитетом. И может быть, прочитав его записи, я узнаю, почему.

— Во что ты ввязалась? — обеспокоенно спросил Анри Смит, а Элизабетта, понимая безрассудность собственных откровений, обнимала его, отдавалась ему, словно он, бедный музыкант с просвещенными идеями и бессодержательной жизнью, мог защитить от всеобщего зла, которое поглощало ее.

— Нет, ты неправ, — Элизабетта покачала головой.

«Только вера в наши чувства дает надежду».

Она вытерла черные круги под глазами и продолжила:

— Я была связана с ними с рождения, просто выросла и узнала правду, не все в этой жизни идеально, как хотелось бы. Бабушка обещала, что к моей коронации овальные заседания ликвидирует, у них с Эдвардом был план. Идет двенадцатый год — я по-прежнему ничего не понимаю, возглавляю овальные заседания и не смею критиковать деятельность советников или сделать шаг в сторону без их ведома! Они сохранили мою власть (чтобы публику потешить) и ввели собственную модель управления в обеих странах. Отец отныне поддерживает их. Он оправдывает свои действия заботой обо мне. Я хочу верить ему, но не могу…

— Что содержится в архиве Леона Андре? — спросил Анри.

— Компромат на советников, которые состояли при деде. Многих сменили их дети… двоих просто заменили… Не спрашивай почему. Вот, — она взяла первую тетрадь и открыла на нужной странице. — Леон Андре сколотил состояние благодаря друзьям… Он обещал им светлое будущее и неограниченную власть в мире, и они поверили ему. Смотри, в каждой тетради записана «тайна» «советника» и сумма, которую он отправляет на банковский счет корпорации деда. Теперь он мой! Они хотят найти архив и избавиться от зависимости моей семьи! Эдвард провел расследование… Старинные книги, как получить совершенного ребенка… Загробная жизнь! Выдумки. Истина проста до банальности. Капитал! Мой дед был вымогателем, а не идейным вдохновителем! Советники продолжают пополнять счет корпорации, потому что не знают, где архив и всплывет ли он!

Анри не дал договорить ей. Элизабетта начала плакать. Анри Смит снова пожалел ее. Пока он гастролировал от скуки, Бетт Андре нежилась в темном углу, Элизабетта носила в себе тайну и подчинялась воле советников ради семьи. И как передать ношу сыну? Мальчик доверчив, раним, эмоционален и зависим от окружающих, только скажи — и он пойдет за тобой. Впрочем, как и его мать.

— Я не могу открыто кричать, что архив у меня. Что-то мне подсказывает, деду помогли уйти в мир иной. Кто-то не хочет, чтобы «власть» оставалась у моей семьи. Они не знают, где тетради и не могут открыто устранить меня. Вполне возможно, что они провоцируют нас, надеясь, что я знаю, где дед спрятал записи, и на радостях начну их шантажировать…

— Значит, найдем другой способ, — не удержался Анри. — Стань такой, каким был твой дед, их авторитетом. Сомневаюсь, что дружки Леона Андре испугались записей в старых тетрадках. И не нужно их бояться. У тебя есть все, у них нечего. Воспользуйся моментом, пока они не лишили тебя этого преимущества.

— Смотри, дед пишет в тетради «тринадцатый по центру», строка выцвела от времени, но понять можно…

— Глупости, — Анри закрыл тетрадь. — Ты была права. Только удовольствия по жизни и никаких сомнений. Все равно не спасешь людей от того, что им уготовано кучкой безумцев, но приручить их на время вполне сможешь.

— Я попробую. Советники обязаны прислушаться к общественному мнению и дать отсрочку, пока головы народа не загрузятся чем-либо еще. Если потребуется, я закручу роман с Пеном. Хочу отомстить и за тебя, и за то, что унизил меня на овальных заседаниях. Обещаю, дальше поцелуев не зайдет. Я намерена воспользоваться его наглыми методами, а влюбленные мужчины иногда теряют голову и не могут отказать Элизабетте…

— Ты серьезно? — Анри Смит оттолкнул ее. Последние слова относились и к нему, но Элизабетта и бровью не повела, когда произносила их.

— Вполне.

Элизабетта вспомнила поцелуй за дверью этой комнаты, и как Кеннет Пен посмел расстегнуть две верхние пуговицы блузки, и как его рука почти добралась до груди. В тот момент она устояла, что будет дальше — вопрос. Подсознательно она хотела закрутить настоящий роман с советником по культуре, месть нашлась, как оправдание для… мужа. Это и пугало ее, она всегда хотела оставаться ему верной. Элизабетта испугалась собственных мыслей и не знала, что сказать.

— Лучше бы не озвучивала свои желания. Думаешь, приятно узнать, что мою жену будет целовать сынок Пена?

— Ты хочешь выиграть войну или нет? — спросила Элизабетта и взяла за руку. — Большой Совет на его стороне, советники тем более, позволь дословно повторить то, как они выразились — реформы Кеннета Пена соответствуют их целям, а тебя они назвали «занозой». Они поддержали идею корпорации убрать с дороги Анри Смита, несмотря на то, что ты мой муж. Меня поставили перед выбором. Как думаешь, что я скажу им на следующем заседании?

— Ты потеряешь меня…

— Знаю, поэтому я спрячу тетрадки до лучших времен и уничтожу Кеннета Пена его методами. И ты не станешь мешать.

— Ты можешь потерять меня и в этом случае, — сказал Анри и отвернулся.

— Эгоист, ты не один, слышишь, у нас есть двое детей, и будет третий! Или ты думаешь, что я позволю их безумному папаше потерять семью и смысл жизни? — спросила Элизабетта и поцеловала его.