Мэтью Саммерс сжал кулаки. Не этот приказ он рассчитывал получить.

— А если охрана будет отбирать у каждого гостя технику? Любое периодическое издание тут же закроют при попытке напечатать даже самый трудно различимый снимок королевского ребенка. Вы же сами слышали!

— Я не должен привлекать к себе внимание, друг мой, не забывайте, — издатель распахнул дверь. — С этой минуты вы мои глаза и уши. Поболтал бы с вами еще, но увы, спешу…

Издатель вышел. Дверь за ним с шумом захлопнулась.

Мэтью Саммерс вздохнул, вытер вспотевший лоб, расстегнул пуговицы пиджака одну за другой и покачался в кресле. Он подумал о деньгах, которые крал несколько лет у магнатов. И на черном стекле он увидел лицо Элизабетты, внезапно узнавшей о коварном плане человека, который поставил на карту все — имя, состояние… Затем ее портрет сменился на тюремные стены. И по другую сторону решетки стояли обиженные магнаты… Они показывали пальцем на него, редактора, смеялись. И во главе — человек в шляпе. Он призывал остальных видеть Мэтью Саммерса мертвым, а не живым… Жасмин… Мэтью вытянул руку вперед и опечалился — красавица Жасмин начинала ускользать в тот момент, когда их отношения стали серьезными. Человек в шляпе подставит его, он не сомневался. Тюрьма грозит в любом случае. За финансовые махинации или похищение детей, неважно.

«Понять бы свою роль до конца», — подумал Мэтью Саммерс и закрыл глаза.

«…Советники скрываются под номерами стульев. Бабушка рассказала, что после смерти деда остался архив из записей, планов, мыслей о будущем. Советники хотят найти эти документы. Я приказала Клаусу и Эдварду обыскать комнату Леона Андре, но они ничего не нашли, а я стала сомневаться, что бабушка говорит правду… И думать забыла о важных бумагах… Пока сама не порылась в шкафах мамы… Фраза бабули „муж мой любил Марго“ что-то значила. Я хорошенько обдумала и поняла… Леон Андре оставил деньги маме. Королевой он видел любимую дочь и закрепил за ней стул с номером „тринадцатый по центру“. Наследниками должны стать дети моей мамы… Я… Эдвин… Почему сын? Дед видел иное будущее для этой страны?».

— Вы собрали экстренное заседание, — сказал первый справа.

Элизабетта вздрогнула, едва очнулась от дум. Советник продолжал говорить, а она уверенно вошла в темную комнату и ощутила витавшее в воздухе внутреннее напряжение.

— Мы приехали, как только настал рассвет. Напоминаю, по регламенту овальные заседания назначаем мы, если вы вдруг забыли. Позвольте объясниться.

Элизабетта заняла стул с номером «тринадцатый по центру» и сложила руки на столе. Обычно она ничего не делала, ее не интересовали речи, выступления, рассуждения и ход голосования. От нее все равно ничего не зависело. Но сейчас она напряглась, заметив в самом дальнем углу овального стола нового советника. Это был Кеннет Пен.

Элизабетта поняла, что ее опередили. А Кеннет Пен ехидно улыбался и безмолвно сообщал: «не выйдет».

Оптимизм у Элизабетты тут же пропал. Она стала думать, как ей теперь оправдаться перед советниками за экстренный вызов… Но увидела просящий о милости взгляд Эрона Конли или третьего справа и все мечты и надежды рухнули в один миг. Не было комнаты, ее стены пропали куда-то. Была темнота и пустота. Не было криков, споров, гудящей над столом лампочки. Была безысходность. Страх душил. Страх витал в прокуренном и душном воздухе.

«Но как?» — подумала Элизабетта и притворилась, что не заметила учтивого поклона Кеннета Пена и взгляда отца, просящего оправдать его. Отец тоже был с ними. С недавнего времени. Он стал первым слева.

— Мы вас внимательно слушаем, — повторил первый справа.

— Кое-кто, — она вздохнула для уверенности, — минуя решение более важных проблем страны, надумал полностью искоренить музыкальную культуру…

Кеннет Пен улыбнулся и поднял стакан с водой. Элизабетта готовилась наброситься на него с угрозами и жалела, что удержала Анри в Зеленой Оранжерее.

— В коммерческих целях, — она закончила мысль.

— Вы говорите о конфликте вашего мужа и шестого справа? — воскликнул второй слева. — Нам уже доложили, просим извинить, но вы, как заинтересованное лицо, на овальное заседание приглашены не были. Советники единогласно приняли решение поддержать шестого справа, который представил нашему вниманию убедительные доказательства и конкретно пояснил, что собирается делать и каков намерен получить результат. Замечу, реформы шестого справа отвечают нашим целям. Отныне мы запрещаем вам давить на Большой Совет внутренним долгом.

— Да, — поочередно воскликнули все сидящие за овальным столом под вздох разочарованной Элизабетты.

— Ваш муж, — продолжил речь пятый справа, — зашел слишком далеко. Влияние музыки распространяется не только в Стране Королевы, но и в мире. Данные социологических опросов за последний год подтверждают этот факт. Подчиняться мистер Анри не желает, ваша семья помогла ему выплатить неустойку отцу шестого справа. И мы не думали, что все так далеко зайдет, пока шестой справа не убедил нас, что музыкант занимается деятельностью, не соответствующей нашим целям, и мы не поняли, что через пять лет Анри Смит станет занозой, которую вынуть будет сложнее. Мы жалеем, что позволили вашей бабушке свести вас и не приказали удалить музыканта из вашей жизни, когда он сыграл предписанную роль. Вы приютили мужа под крыло, и он грамотно пользуется безнаказанностью и более чем уверен в защите. Непорядок. В этом году поднимут бунт тысячи, через пять лет миллионы. Овальным заседаниям будет сложнее контролировать ситуацию. Вы сами должны понимать…

— Вот наше условие, — сказал третий слева. — Вы поддерживаете законы шестого справа, и ничего не предпринимаете против него. Иначе … — он умолк и передал возможность высказаться первому слева.

Элизабетта вдруг осознала, что ее предали. Все.

— Тебя разведут с мужем, — услышала она обессиленный голос отца. — Ты утратишь титул, а муж получит бумаги о разводе.

— Она и так потеряет мужа …, — воскликнул Эрон Конли.

А в глазах Элизабетты блеснул огонек надежды. Она перевела взгляд в ту сторону, где сидел лесной магнат. Она не могла привыкнуть называть его «третий…».

— Если поддержит законы шестого справа. Музыка для мистера Смита не пустое слово, не средство власти и наживы. Он не видит жизни без Группы и студии. Он сам уйдет, если она предаст его.

Советники молчали. Элизабетта продолжила мысль своего единственного защитника:

— Я поняла это очень давно… После свадьбы собиралась ставить условие — я или Группа. Зная заранее ответ на вопрос, глупо его задавать. Анри простит мне флирт, любовника, но… не… потерю дела и смысла жизни. Ваши доводы неубедительны, чтобы грозить разводом!

Элизабетта закрыла папку и откинулась на спинку стула, радуясь, что Эрон Конли помог ей смутить советников.

«Нашли чем запугивать».

— А дети? Ты готова потерять их? — спросил Альберт. — Оставить сиротами? Пойми, мы передадим власть твоему сыну. Ребенком манипулировать легче…