хотела варить зелья до конца своих дней…

— Сними уже свою маску. Я хочу поговорить с настоящим тобой.

— Я — это я, — хрипло рассмеялся я. — В этом мире мы с тобой не знакомы. В том, в другом — мы ближе, чем ты думаешь.

— Ха-а… И насколько же хорошо ты меня знаешь?

Достаточно, чтобы полюбить.

Так я подумал, но сказал совсем иное.

— Хватит, чтобы указать тебе на твои ошибки. Вайра, пожалуйста… Ты можешь убить меня, если захочешь. Но вспомни вновь. Прошу, вспомни, чему тебя учили. Те знания — не просто пустышка. Они имеют значение для каждого чародея, и в особенности — для тебя.

— Если ты меня знаешь, то понимаешь, сколь трудно мне доверять словам простого наёмника.

— Ага. Поэтому я предлагаю тебе сделку, — я вынул Бедствие, положив ладонь на лезвие клинка. — Да будут боги моими свидетелями, да будет моя кровь — подтверждением намерений… — игнорируя крик разумного оружия в ушах, я двинул руку, рассекая ладонь вплоть до запястья. Кровь полилась на чёрный клинок, быстро попадая на одежду и на ноги. — Я клянусь, что не имею дурных намерений в отношении архимага Вайры, сидящей предо мной. Да буду я проклят до конца своих дней, да будет кровь моя — огнём, пожирающим меня изнутри, если я нарушил свою клятву.

Использовано неизвестное умение. Трата маны — 500 ед.!

— Печать Крови… — легко узнала навык чародейка, в медных глазах которой плескались противоречивые чувства. Она пыталась найти лазейку, способ, которым я мог её обмануть, и всё ещё не верила в то, что я говорил искренне с самого начала. — Ладно. Допустим, зла ты мне не желаешь. Какую сделку ты хочешь мне предложить?

— Дай мне время, — протянул я, глядя ей в глаза. — Время на реабилитацию в твоих глазах. Наблюдай, следи за мной любыми доступными способами — я не стану мешать. Если через месяц с этого дня ты всё равно решишь убить меня, то я не стану просить твоих учеников о помощи. Они и так сделали для меня больше, чем я мог пожелать.

— Сделка подразумевает выгоду обеих сторон. Что ты хочешь дать мне взамен?

…Через пять лет ей присвоили вторую ступень адепта магии — предел того, что она могла достигнуть без таланта к чарам. Получив диплом, она вернулась в отчий дом, где её с радостью приняла семья — пир был такой, что от похмелья страдали даже слуги. Её отец, знаменитый чародей, был особенно счастлив, ведь его любимая дочурка пошла по той же дороге, что и он. Правда, эта радость скрывала его истинные намерения — в конце концов, путь мага — это путь набора силы и аккумулирования знаний. Чародей, застрявший в своём развитии, неизбежно обращается к альтернативным методам усиления своего волшебства.

Он решил принести свою собственную жену в жертву Драгору, богу крови и войны, и Верроне, богине тьмы и одиночества.

Первый бог принял его жертву, а второй — отверг. Затаив злобу на богиню, чародей решил познать тьму, которой она управляет, и доказать ей, что он достоин её взгляда. Так, отец её семьи превратился в иссушённого старика, который прогнал всех слух и запер дочь в подвале. Никто не знает, сколько лет она пробыла там, глубоко под землёй, без единого солнечного луча, что делал с ней безумный волшебник, чьё сердце стало чернее чёрного, и что в итоге произошло с этими двумя…

— Я помогу тебе найти Кайрона. Найти — и отомстить.

— Зачем ты хочешь мне помочь? — с искренним удивлением в шершавом голосе протянула Вайра. — Я тебя даже не знаю, наёмник. И минутой ранее едва не убила.

— Все заслуживают второй шанс, — хохотнул я. — Но пообещай кое-что ещё. Когда ты всадишь меч в грудь Кайрону, пожалуйста, отпусти свой крестовый поход против тьмы. Она лично тебе ничего не сделала. То, что совершил твой отец — совершил он сам. Им никто не управлял.

— Ох, бляха-муха… — приложила ладонь к лицу Вайра, качая головой. — Поверить не могу. Ладно, наёмник. Нет, Деймос — так и быть, я соглашусь на твоё предложение. Слишком много вещей, которых подобный тебе знать просто не может. Никак. Ни при каких обстоятельствах, даже если сам Илай его личный советчик. Я соглашаюсь из интереса — мне любопытно, какие ещё знания ты хранишь в этой твоей башке.

— Завтра я покину Ириду, — поднялся я, убирая Бедствие в инвентарь. — И отправлюсь воевать. Следуй за мной. Я не буду просить помощи. И посуди сама, какой я человек.

— Да будет так, — кивнула Вайра, вставая вслед за мной. Мы пожали руки — кровь осталась на ладони чародейки, и она со странным взглядом посмотрела на неё, словно желая сказать мне что-то ещё. — Деймос… В том другом мире… Как всё сложилось? Была ли у меня… Другая судьба?

…Известно лишь, что через десять лет в заброшенное поместье пришли чёрные наёмники. Вошли — и не вышли обратно. А потом миру явилась фурия, воплощение ненависти к тьме — повзрослевшая женщина, вырвавшаяся из многолетнего заточения. Архимаг, который провёл годы в изучении манускриптов, годы в совершенствовании чар. Архимаг, объявивший войну тёмным богам и их последователям, архимаг, которого история занесла в списки легендарных. В Кристар крайне мало тех, кого запоминают на века… А память о Вайре живее всех живых даже спустя пять сотен лет.

Столь ярко горела её ненависть — жутким голубым пламенем, способным сжечь несжигамое — души разумных существ. О ней знали, о ней помнили… Но никто не понимал, что же стряслось с ней после её исчезновения. Лаборатория в бывшем родовом поместье оказалась заброшена, а из вынесенных журналов исследований стало ясно, что Вайра работала над эликсиром бессмертия. Что с ней произошло, почему она исчезла, погибла ли она или нет — мир терялся в догадках…

— Я… Когда я встретил тебя там, было слишком поздно. И я не знал, что тебе гложет. Мы просто… Познакомились. Поговорили. И разошлись, поддерживая контакт письмами. Через полгода ты пропала.

Разумеется, это ложь. В чистом виде. Я следовал за Вайрой все эти полгода, потому что… Прозвучит дебильно, но она мне просто понравилась. Открытая, жестокая, сильная чародейка — чёрт подери, да, я влюбился, как маленький мальчик, по уши. Я видел её тёплую сторону — когда она заботилась о Лунах, когда вспоминала маму и обучение в Красной Башне, когда улыбалась, слушая мои рассказы о похождениях в Кристар. Я понимал её боль, я сожалел её трагедии. Но менять что-то было слишком поздно — к этому