class="p1">– Ты в самом деле полагаешь, что Колис не имеет ничего против зверского обращения с Избранными?

Его ледяной взгляд столкнулся с моим.

– Я бы не посмел предположить, что ваш Первозданный Жизни может быть таким жестоким.

По мне пробежала волна гнева.

– Почему он такое позволяет? Почему вообще кто-то такое делает? – Я вспомнила, что сказала Эйос. – Не может быть, что из-за слишком долгой жизни это единственный способ получить удовольствие и развлечься.

– Я не способен ответить на этот вопрос, даже не могу сказать, это из-за утраты человечности или они просто считают смертных существами ниже себя. Не знаю, что именно развращает и отравляет их умы, если они в конце концов начинают творить такое. Не понимаю, как можно находить удовольствие в боли и унижении других. – Эш подошел ближе. – Я почти жалею, что ты об этом узнала. По крайней мере, так скоро. Некоторые вещи лучше никогда не знать.

– Для тех, кто не имеет к этому отношения, – возможно. Но для Избранных? Для их родных? Им внушают, что это честь. Люди желают стать Избранными, Эш. Разве это правильно?

– Нет.

– Это нужно прекратить. Ритуалы. Все это представление с Избранными. Нужно прекратить.

В его глазах мелькнула гордость, но это произошло так быстро, что уверенности у меня не было.

– И как ты предлагаешь это сделать? – спросил он. – Думаешь, смертные поверят, если сказать им правду?

– Наверное, нет, если скажет другой смертный. – Я это даже не рассматривала. – Но поверят богу. Поверят Первозданному.

– Думаешь, люди поверят Первозданному Смерти?

Я замолчала.

– Даже если к ним придет другой Первозданный и покажет, что на самом деле происходит, они будут возражать. Гораздо легче жить во лжи, чем признать, что тебе лгали.

Я уставилась на него, рассматривая холодные линии и углы его лица. В его словах сквозила правда. Печальная, суровая правда.

– А что делаешь ты?

Его глаза искали мой взгляд.

– Я не сижу сложа руки, даже если так кажется. – В радужку его глаз просочились клубы итера. – Я даю убежище таким людям, как Эрлина.

– Ты… ты спас ее? Привез сюда?

– Я всего лишь спрятал ее. Как сделал с другими Избранными. Стараюсь прятать как можно больше, не привлекая внимания, – сказал он, и под его кожей собралась тьма.

Всего лишь спрятал? Будто это пустяк. Но достаточно ли этого? Нет. За долгие годы забрали тысячи Избранных. Но это уже кое-что.

– Они по-прежнему в опасности? – спросила я. – В Лифи бывают другие боги. Они могут их узнать?

– Всегда есть риск, что их увидит кто-то знакомый. Люди это знают. – На его скулах заходили желваки, и он перевел взгляд на незажженный камин. – В основном нам везло.

– В основном, – тихо повторила я, вспомнив девушку, которая пропала, и как неохотно говорил о ней Эктор. – Пропавшая девушка, Джемма, была Избранной?

Его глаза цвета железа метнулись, встретившись с моими.

– Да.

– И ее не нашли?

– Еще нет.

Мое сердце тяжело сжалось.

– Думаешь, какой-то бог мог узнать в ней Избранную?

– Возможно. То ли ее узнали, то ли она увидела знакомого бога и предпочла исчезнуть.

Это звучало вероятно.

– Куда она могла пойти?

– С одной стороны от Лифи находится залив. С юга город граничит с Красным лесом, а Умирающий лес окружает его с запада и севера. Я послал гвардейцев обыскать леса, но если она в них вошла…

Ему не нужно было продолжать. Если Джемма вошла в лес, то, скорее всего, погибла. Мне до сих пор не верилось, что единственная капля моей крови выманила на поверхность погребенных богов. Но даже если девушка не разбудила богов, там еще были Тени и, возможно, охотники. Избранных обучали самообороне. Не так хорошо, как меня, но они умели держать оружие. Но я все равно сомневалась, что этого достаточно.

Я могла лишь представить, с чем столкнулась Джемма, будучи Избранной, если пошла на такой риск. В моей груди собрались гнев и отвращение вместе с изрядной порцией отрицания. Я покачала головой.

– В глубине души мне не хочется во все это верить, – призналась я. – Я верю, просто…

Эш пристально смотрел на меня, словно пытался что-то осознать.

– Не понимаю, почему все это оказалось для тебя сюрпризом.

Я посмотрела на него.

– А разве не должно было?

– Ты думаешь, только смертные способны на жестокость? Причинять боль без причины только потому, что они это могут? Манипулировать и издеваться? Первозданные и боги тоже на это способны. Способны на гораздо худшее из-за гнева, от скуки, ради развлечения и эгоистичного удовольствия. Что бы ты ни нарисовала в воображении, это даже не приблизится к тому, на что способны мы.

«На что способны мы?» Я отвела взгляд и сжала губы. Он включил в это утверждение и себя, но он же старался спасать Избранных.

И я здесь, чтобы убить его. Что тогда произойдет с Избранными? Даже если он может спасти лишь небольшую часть.

Боги.

У меня сжалось сердце. Я не могла о них думать. Не могла думать об их судьбе, когда знала, что станет с народом Ласании, если не доведу дело до конца. Я с усилием сглотнула.

– Ты сказал, что такое происходит с большинством из них. Кто-нибудь выживает, кроме тех, кого ты прячешь?

– Насколько знаю от тех, кто помогает Избранным уйти и оказаться в относительной безопасности, некоторые Избранные исчезают.

– Что это значит? Они не могут просто исчезнуть.

– Но так происходит. – Он встретил мой взгляд. – Нет никаких доказательств, что их убивают, но их больше никто не видит и не слышит. Они просто пропадают.

Глава 32

Улегшись в постель, я металась и крутилась, засыпала, чтобы через несколько минут снова проснуться, и ловила себя на том, что смотрю на дверь в комнату Эша.

Мне не давало покоя то, что я сегодня узнала, как бы ни старалась об этом не думать. Правда о том, что происходит с Избранными. Осознание, сколько богов способны на такую жестокость. Вероятность, что Колис, величайший Первозданный из всех, осведомлен об этом. Все это крутилось у меня в голове.

– Только Ласания, – прошептала я в тишину комнаты.

Я перекатилась на спину и уставилась в потолок из тенекамня. Но что, если выполню свою миссию? Если остановлю Гниль? От чего я спасаю Ласанию, если Первозданный Жизни и боги, которые ему служат, не возражают против жестокого обращения с Избранными? Ответ казался простым. В Ласании живут миллионы, а Избранных всего тысячи. Можно ли пожертвовать меньшим числом людей, чтобы спасти большинство? Я не знала, но прекрасно понимала,