Когда мы приземлились, я вмиг оказалась окружена любопытными жителями крепости, которые не видели прежде свою королеву. Маэстро Фермин встретил меня со слезами на глазах: до них дошел слух об уничтожении отряда королевы, многие боялись, что король не найдет меня живой.

Когда мы снижались, я заметила десяток строящихся летучих машин маэстро. Поэтому за ужином я расспросила его о том, как идет подготовка к полету, и получила в ответ подробные описания деталей, которые мне были неинтересны. Гораздо больше волновало, взлетят ли они, смогут ли принести Генриху победу. Но этого их создатель не знал, хоть и был полон энтузиазма.

Перекусив в компании маэстро Фермина, короля и командира крепости, я отправилась поить раненых. Поразительно, до чего хорошо король организовал лазарет: все было очень чистым, аккуратным, продуманным, раненые располагались в шатрах, за ними ухаживали лекари и женщины-добровольцы из жительниц крепости. Тут же была и полевая кухня для добровольцев и раненых, приемный пункт, где больных осматривали и распределяли, операционные, а также склады с лекарством и материалами.

Теперь, когда я желала выздоровления, я видела, как в воде загораются золотые искорки. Видеть магию удивительно, но и немного страшновато. Особенно для меня, девочки, которая с детства смирилась со своей бездарностью. Если бы тетушка короля не принесла мне подснежники, я бы так и считала себя бездарной, не зная, что во мне тлеет искорка магии, готовая вспыхнуть в любой момент. И не просто вспыхнуть. А разгореться. И совсем по непонятной причине.

Иногда я успокаивала себя тем, что в другом мире, возможно, магический дар пропадет без следа, может, там вообще нет места магии. Это было бы хорошо: контролировать и держать в тайне магию очень сложно.

Чем больше я ее применяла, тем больше чувствовала ее движение в своем теле. Как же Генрих и другие маги живут с этим постоянно?

Мне только предстояло это понять и привыкнуть к новым возможностям.

Когда я вышла из шатра раненых, уже был вечер, я даже не заметила, как провела столько времени с ними!

Столкнувшись с маэстро Фермином, я спросила его, где король.

- Он уже отбыл в крепость Астая, ваше величество, - удивленно ответил изобретатель. – Разве он не попрощался с вами?

Я сильно обиделась на короля. За дни, что мы провели в лесу, я считала, мы стали почти друзьями, а он уехал, даже не попрощавшись. Я ему была нужна только для победы.

От горечи этого осознания, слезы навернулись на глаза, и я поспешила уйти в отведенные мне покои. Выпроводив служанок, я упала на постель и вдруг с обидой расплакалась. Генрих значил для меня больше, чем я для него. Я была так наивна, заблуждалась, воображала симпатию и проклевывающуюся дружбу между нами. А он привез меня сюда и бросил, как ненужную вещь. Никакой дружбы между нами быть не может. Мы лишь временные союзники. Каждый выполняет свою часть соглашения.

Я поднялась и вытерла слезы. Что ж. Меня это устраивает, больше заблуждаться по поводу симпатии короля я не буду. Выполню свою часть обязанностей, помогу ему прийти к победе, получу свободу. Вернусь в свой мир. А он пусть остается тут. И может та девушка, в которую он влюблен, полюбит его как победителя. А что… вполне вероятно.

Каждый из нас будет счастлив, мы забудем друг о друге. Да и в самом деле, что общего может быть у ветра и воды? Ничего!

Так что я принялась снова служить королю и Франкии. В этот раз не послом на переговорах, а обходить раненых каждый день. Скоро одни стали поправляться, но стали поступать все чаще другие. Вот тогда я почувствовала привкус войны на губах: я видела ее последствия на искореженных и обожженных телах.

Близость опасности и смерти становилась очевиднее с каждым днем. По новостям, которые я получала от командира крепости, с новыми подкреплениями и артефактами Генриху удалось оттеснить неприятеля из ущелья и начать возведение разрушенной крепости. Но лазутчики халифата Омейя просачивались сквозь непроходимые горы и нападали там, где их меньше всего ждали.

Маэстро Фермин ускорил строительство своих машин. Король сообщил ему, что планирует приехать и поднять их в воздух через три дня. Он хотел, чтобы летчики посмотрели, не видно ли тайных троп сверху, чтобы суметь перекрыть их и не дать Рахману завладеть горами и разбудить огненного дракона. Сам король тоже собирался вылететь на разведку: чтобы контролировать машины и поискать тропы.

Я была все еще обижена на Генриха и, хотя и ждала его возвращения с нетерпением, как и все остальные, когда мне сообщили, что король прибыл, нарочно оттягивала встречу. Пусть поймет, что его желают видеть все, кроме меня.

Моя мелкая месть не удалась. Когда я появилась на ужин, за столом шли горячие споры, и мужчины не замечали королевы, пока я не приблизилась к столу вплотную. Они торопливо поднялись и поклонились мне.

- Как вы себя чувствуете, ваше величество? – поинтересовался бесцветным тоном король.

- Прекрасно, - с вызовом ответила я ему.

Но король просто отвел от меня равнодушный взгляд и вернулся к дискуссии. Его уговаривали не лететь в разведку. Он аргументировал необходимость своего присутствия тем, что так ему будет проще управлять воздушными потоками и удерживать машины в воздухе. Значит, тогда, когда Генрих перенес меня за горы и показал владения халифата, король рисковал нашими жизнями необдуманно. Мы могли погибнуть.

Весь вечер я наблюдала за ним, ожидая хоть мимолетного взгляда, но ничего не дождалась. Наша дружба привиделась мне, я сама наполнила себя иллюзиями. «Вы мне не нужны», - вспомнила я слова короля перед свадьбой. Да, все верно. И меня это не должно расстраивать. Но я открывала душу перед этим человеком. И мне хотелось хоть с кем-то в этом мире иметь крепкую дружбу. Но, видно, не стоит привязываться. Генрих прав.

И все равно обида горчила во рту.

Я отодвинула тарелку, пожелала всем спокойной ночи и вышла.

Мужчины вежливо поклонились и снова вернулись к беседе.

Я никому не нужна в этом мире.

Вернувшись в спальню, я стала вспоминать другой мир. Катюху, Мишу, свою школу и возможности, которые раскрывались передо мной. Мне было необходимо перенаправить свое внимание туда, где меня любили и, я надеялась, ждали.

Я уже начала засыпать, когда дверь в спальню открылась и вошел король Генрих. Увидев меня на постели, он ледяным тоном спросил:

- Что вы здесь делаете?