– Думаю, что Висент не в курсе того, что происходит на самом деле, – ответил Педро. – Судя по всему, Цезарь находится в серьезной опасности.

30 декабря, к вечеру, уставшие, но довольные тем, что успели к сроку, они прибыли в лагерь у местечка Фано на берегу Адриатического моря. Жоан и Педро оставили свое боевое снаряжение и упряжь на попечение Висента и направились в палатку к Микелю Корелье, но по пути к ней их ждала неожиданная встреча. Увидев человека с тонкими чертами лица в тяжелом плаще, но без головного убора, который, вопреки царившей в Риме моде, был гладко выбрит и носил короткие волосы, Жоан немедленно его узнал.

– Никколо деи Макиавелли!

Мужчина на мгновение остановился, удивленно глядя на него, и вздрогнул. За более чем четыре года, прошедшие после их последней встречи, флорентиец не раз задавался вопросом, рассказала ли Анна мужу о его предложении. Письма, которыми они обменивались, свидетельствовали об обратном, но его все еще одолевали сомнения.

– Жоан Серра! – воскликнул он наконец. – Что вы делаете здесь, так далеко от ваших книг?

– Такой же вопрос возникает и у меня. – Они обнялись, похлопав друг друга по спине. Это явное проявление радости и доброго отношения успокоило Никколо. Потом он обнял также Педро.

– Я посол Флоренции.

– Да, я знаю об этом, – ответил Жоан. – Не думаю, чтобы это место было подходящим для посла.

– А для книготорговцев оно подходит еще меньше. – Никколо не стал повторять вопрос, и Жоан предположил, что его проницательный друг догадывался о том, каков будет ответ. – Хотя для посла Флоренции это место как раз подходящее, если вы знаете, что Цезарь собирается встречаться с главными кондотьерами, которые сформировали лигу против Папы. Флоренция в данный момент больше опасается их, чем самого Цезаря, потому что они хотят свергнуть нашу республику, чтобы снова поставить во главе клан Медичи и одновременно разграбить наши города.

– Может быть, вы расскажете нам о том, что происходит?

– Я и сам точно не знаю, но ваше присутствие здесь доказывает, что положение Цезаря незавидно. – Жоан молчал, и Никколо, взяв его за руку и понизив голос, продолжил: – Послушайте, тут у всех есть шпионы, и то, что произойдет завтра в Сенигаллии, изменит курс исторического развития Италии. Сторонники Цезаря потерпели несколько поражений, и кондотьеры думают, что он уже в их власти. Войска папского сына насчитывают не более трех тысяч человек, а у его противников их втрое больше. Если они сойдутся в бою, то раздавят Цезаря. Кроме того, видя, что поражение неминуемо, некоторые из ранее верных ему людей переметнулись к противнику. Достаточно упомянуть Рамиро де Лорку, хорошо всем известного каталонца, которому Цезарь доверил управление местностью Чесена, самого могущественного человека во всей Романье после папского сына. В день празднования Рождества Цезарь прибыл в Чесену со своими войсками, а на рассвете следующего голова Рамиро, нанизанная на пику, красовалась на главной площади, а его тело, все ещеоблаченное в роскошные одежды и перчатки, валялось четвертованным на земле.

– Предполагаю, что он предал своего господина, – сказал Педро, невольно вздрогнув.

– Или как минимум в этом его заподозрил дон Микелетто, – добавил Никколо.

– Думаю, что кондотьеры подготовили ему ловушку в Сенигаллии и что сказка о том, что командующий крепостью сдаст ее исключительно папскому сыну, должна послужить приманкой. Этот человек связан клятвой с кондотьерами, и, когда Цезарь войдет в город, его возьмут в плен, чтобы шантажировать Папу, или убьют. А если он раскроет обман раньше, то бросят против него свои войска и разобьют. В любом случае они не могут позволить ему скрыться. Папский сын и его сторонники находятся в очень тяжелом положении, и я бы очень хотел знать, удастся ли ему выйти из него невредимым. В любом случае прольется кровь. – Никколо улыбался, предвкушая захватывающее зрелище. – Я не знаю, чем все закончится, но ни за что на свете не хочу пропуститьэто событие.

– Мы будем там, – сказал Жоан мрачно.

– Мне жаль, Жоан, – ответил Никколо, вдруг посерьезнев. – Берегите себя, друзья. Я буду молиться о том, чтобы та кровь, которая прольется, будет не вашей.

Когда они добрались до палатки Микеля Корельи, он встретил их очень радостно и крепко обнял.

– Я знал, что могу рассчитывать на вас, спасибо. – И после непродолжительной паузы добавил, понизив голос: – Мне нужны храбрые воины, такие, как вы, и я могу полностью рассчитывать на вас.

Жоану не понравился внешний вид дона Микелетто: он неловко двигал левой рукой, поскольку все еще приходил в себя после раны от пушечного выстрела, полученной во время осады Фаэнцы. Врачи говорили, что им чудом удалось спасти руку.

– У вас целое войско испанцев, которым вы можете доверять, – сказал ему Педро.

Микель неопределенно махнул рукой.

– Это были единственные люди, которым я до сих пор мог доверять, – ответил он. – Но даже их подкупают, обещая титулы и владения. Мы были вынуждены казнить губернатора Чесены Рамиро де Лорку, на которого всегда могли рассчитывать, одного из наших, каталонца. Его подкупили, и он принял участие в заговоре.

Жоан и Педро молча переглянулись: ситуация была настолько критической, что Микель, похоже, не доверял никому.

– Послушайте, – положив им руки на плечи, сказал капитан и вновь понизил голос. – В Сенигаллии нас ждет смертельная ловушка. Если Цезарь войдет в крепость, чтобы вступить во владение ею, то никогда больше не выйдет оттуда. Кондотьеры хотят уверить Цезаря, что практически не превосходят нас числом. Но в паре миль к югу они спрятали войско, в три раза превосходящее то, что стоит в Сенигаллии. Как только они захватят Цезаря, то обрушатся на нас и уничтожат. Когда это произойдет, Орсини и их сторонники поднимутся в Риме, чтобы низложить Папу. Или даже убить его.

Жоан вздрогнул: если Орсини придут к власти в Риме, жизнь Анны и всей его семьи окажется в серьезной опасности.

– И тем не менее вы не откажетесь от завтрашнего продвижения в сторону Сенигаллии? – спросил Педро.

– Нет, – ответил Микель. – Цезарь пообещал, что город и его замок станут нашими до конца года. Завтра мы будем рисковать жизнью. Вы все еще со мной?

Педро и Жоан посмотрели друг на друга и утвердительно кивнули.

– Естественно, – ответил Жоан. – Для этого мы и прибыли сюда.

– Тогда постарайтесь хорошо отдохнуть этой ночью. Цезарь поговорит с вами до рассвета; после этого мы выдвинемся на Сенигаллию.

Микель разбудил их в предрассветную рань на следующий день, 31 декабря, и, освещая себе путь светильниками, они направились к палатке Цезаря. По дороге к ним присоединились еще шесть человек, среди которых находились и те, кто сопровождал их из Рима. Ночь была холодной и влажной, и туман показался Жоану саваном.

Борджиа принял всех очень сердечно, обняв каждого. Густой аромат парфюма скрывал все запахи человеческого тела, и Жоан ощутил при объятии крепкие мускулы под одеждой. Цезарь был одет в черный плащ поверх панталон и камзола того же цвета, застегнутого на все пуговицы; сверху выглядывала рубашка из белого шелка. Жоан увидел, что молодой человек с красивыми чертами лица, каким он запомнился ему при первых встречах, теперь выглядел несколько иначе. Этот двадцатисемилетний мужчина посуровел лицом, на верхней части которого, не прикрытой бородой, были отчетливо видны ужасные следы заболевания сифилисом. Именно поэтому он все чаще в последнее время надевал черную маску, скрывавшую его черты, и принимал посетителей в темноте ночи. На столе в его палатке угрожающе лежал знаменитый меч, на котором огнем был выгравирован девиз всей его жизни: «Или Цезарь, или ничего».