Жоан слушал жену в скорбном молчании: уже несколько дней он ощущал печаль, ярость и безутешное горе своей супруги. Он ничего не сказал в ответ, но той ночью записал в своем дневнике: «Да. Но куда?»

75

Когда Анна увидела незнакомого человека, заходившего в лавку, ее прошиб озноб. Он был тепло одет, а под его широким дорожным беретом бросалась в глаза черная маска, закрывавшая бо́льшую часть лица – именно ту, которую так или иначе скрывала его густая борода. Создавалось впечатление, что он прибыл издалека: запечатанный пакет в его руке свидетельствовал о том, что это был посыльный, а маска – что его присутствие в Риме не должно было стать достоянием общественности. Супруга книготорговца домыслила недостающее и невольно вздрогнула.

– Господин Жоан Серра де Льяфранк? – спросил незнакомец, даже не поздоровавшись. Было очевидно, что известия, которые он принес, не терпели отлагательства.

– Его сейчас нет, – соврала Анна, которая на тот момент находилась на нижнем этаже лавки лишь в компании с одним из подмастерьев.

Посыльный с досадой взмахнул рукой.

– Могу я вам чем-то помочь? – осведомилась Анна. – Я его жена.

– Да, я знаю, – ответил посыльный по-валенсийски. – У меня исключительно срочное послание от Микеля Корельи.

Опасения Анны подтвердились. Дон Микелетто! На дворе стоял декабрь, прошло почти два с половиной года с момента убийства Альфонсо Арагонского, но она ничего не забыла. В ночных кошмарах женщина время от времени видела труп супруга Лукреции и ватиканского капитана, ударом сбившего ее с ног, чтобы потом затянуть веревку на шее. К счастью, победы и завоевания новых земель Цезарем Борджиа, который, помимо титула герцога де Валентинуа, теперь носил и титул герцога Романьи, держали его вдали от Рима. В течение какого-то времени Микель даже исполнял обязанности губернатора одного из завоеванных городов; он был несколько раз ранен и в результате пушечного выстрела чуть не лишился руки. Но к разочарованию Анны, Корелья выжил.

Она догадывалась о содержании этого срочного сообщения, которое валенсиец посылал ее мужу. Положение каталонцев нельзя было назвать блестящим. Достигнув зенита своей славы после завоевания Романьи и подчинив Флоренцию и прочие небольшие государства, которые платили ему дань в обмен на защиту, Цезарь Борджиа столкнулся с восстанием своих кондотьеров – итальянских генералов, командовавших его войсками. К ним присоединились некоторые из каталонских изменников. Цезарь был обложен со всех сторон. В книжной лавке обсуждали возможность того, что Орсини снова стояли за этим заговором и что на этот раз у них были все шансы выиграть. Если Цезаря Борджиа убьют или возьмут в плен, следующее восстание произойдет уже в Риме. А вследствие этого падет власть Папы. И все развалится как карточный домик.

Анна смотрела на письмо в руках гонца. Вне всякого сомнения, Микель Корелья, рисковавший жизнью вместе со своим господином, обращается к ее мужу с просьбой прибыть ему на выручку. Оставалось совсем немного времени до Рождества, и Анна была уверена, что Жоан, как верный слуга, отправится хоть на край света, чтобы прийти на помощь этому убийце. Печальным станет это Рождество, потому что Жоан Серра – муж, отец, брат и сын – уже никогда, возможно, не вернется. Анна почувствовала, как от тоски у нее внутри все сжалось в твердый комок, но справилась с собой.

– Я передам ему сообщение, как только он вернется, – сказала она гонцу, протягивая руку.

Тот немного поколебался, но в конце концов отдал ей запечатанный сургучом пакет. Анна вздрогнула, почувствовав, как он обжег ей руки.

– Спасибо, – ответил мужчина, который, похоже, очень спешил. Наверняка он должен был вручить еще не одно послание. – Это очень срочно. Ответ необходим уже сегодня. Послезавтра я должен снова отправиться в путь.

– Куда мы можем доставить ответ?

– В гвардейский корпус Ватикана. На имя Висента Маулля.

Когда человек покинул лавку, Анна внимательно разглядела послание и узнала сургучную печать дона Микелетто. Она пошла в малый салон, спрятала письмо среди книг и после этого направилась в мастерскую, где находился ее супруг.

Там она его и нашла; Жоан держал в руках книгу, которую показывал своему зятю Педро и Паоло. Она медленно приближалась, чтобы не прерывать разговор мужчин, и в то же время разглядывала своего супруга, который в свои тридцать лет продолжал походить на крупное животное из семейства кошачьих. Она любила этого упрямого мужчину, и все последние годы, несмотря на возникавшие разногласия по поводу дона Микелетто и каталонцев, они были очень счастливы. Она боялась, что ее супруг может погибнуть, и меньше всего ей хотелось, чтобы он откликнулся на призыв о помощи, присланный убийцей.

– Поздравляю вас, Педро, – говорил Жоан. – Печать этого тиража библий просто великолепна, и то же самое я должен сказать относительно переплета.

– Мне очень приятно, что вы так считаете, Жоан, – ответил Педро с улыбкой. – Ребята стараются.

– Да, да, вы правы, – поддержал Паоло. – Весь тираж очень высокого качества. Однако у меня кровь стынет в жилах каждый раз, когда кто-то из кардиналов или епископов листает какую-либо из наших книг… Мне не страшно, что они могут обнаружить дефекты производства, но я боюсь, что они обнаружат, что книга, которую они держат в руках, запрещенная.

– Запрещенная или неразрешенная – это не одно и то же, – заметил Жоан, улыбнувшись.

– В данном случае это одно и то же, – возразил римлянин. – Вспомните буллу, изданную Александром VI. В ней говорится, что под угрозой предания анафеме запрещается печатать книги без предварительного разрешения епископа, который должен заранее ознакомиться с ней. Если выяснится, что мы не подчиняемся, то нас могут посадить в тюрьму или сделать что-нибудь похуже.

– Эта булла в точности повторяет ту, что издал его предшественник, – ответил Жоан. – Вне всякого сомнения, курия оказала давление на него. Папа либерален. В начале года он сказал послу Феррары, что Рим – свободный город и что каждый может говорить и писать о том, что ему хочется. И что он знает о том, что в его адрес говорят много нелицеприятного, но его это не волнует.

– Да, и защищает иудеев и крещеных евреев, бежавших из Испании, позволяет Копернику преподавать в университете Сапиенцы и утверждать, что земля и планеты вращаются вокруг Солнца, несмотря на то что в Библии говорится обратное, а также смеется над сатирическими поэмами и памфлетами, направленными против него, – добавил Педро.

– Он говорит о том, что можно думать и писать, но не печатать, – уточнил Паоло. – Кроме того, он, может быть, и терпимо относится ко всему этому, но его сын Цезарь – нет.

– Именно, – вступила в разговор Анна. – Цезарь приказал казнить в этом году одного венецианца за то, что тот перевел памфлет, направленный против него. А в прошлом году отрезал язык и руку другому по схожей причине. Папа оправдывает Цезаря, объясняя, что его сын еще слишком молод и не научился прощать оскорбления.