которые лежали вплотную друг к другу; в левой кисти руки мужчины находилась правая кисть женщины, что символизировало тесную связь обоих погребенных, вероятно, супружеской пары[917].

В кургане 31 у г. Энгельс также было совершено парное захоронение в одной могиле. Весь инвентарь — костяная ложечка, бронзовые наконечники стрел, два глиняных горшка — находился при женском скелете (рис. 7, 9), вытянутом головой на запад. В ногах обоих скелетов лежали разрубленные туши баранов. Пол другого покойника неясен. Он был погребен в той же позе справа от женщины, но головой в противоположную сторону. Возможно, второй покойник принадлежал к другому роду, в погребальном обряде которого преобладала восточная ориентировка.

Неправомерно во всех случаях связывать одновременные захоронения с возникновением эпидемий[918]. Ведь в погребениях поздних кочевников наших степей коллективные захоронения чрезвычайно редки, а эпидемии одинаково свирепствовали и в древности, и в эпоху средневековья. Нельзя исключать возможность насильственного умерщвления одного или нескольких погребенных — рабынь-наложниц, рабов, служителей, дружинников или даже глубоких стариков и младших членов семьи. В коллективных могилах мы часто встречаем одновременные погребения женщины с одним, реже двумя маленькими детьми. Детей с мужчинами, вероятно, не хоронили: во всяком случае для савроматской эпохи достоверных свидетельств об этом нет. Видимо, кое-где существовал обычай умерщвлять малолетних детей, особенно грудного возраста, по смерти матери, и стариков. Этот обычай, превратившийся в ритуал, был вызван тяжелым экономическим положением. Подобные случаи известны и в этнографии. Еще в XIX в. обычай убийства новорожденных детей или его пережиток сохранялся на островах Фиджи, у осетин и сванов в Южной Осетии[919]. Под давлением недостатка средств к жизни мог возникнуть и у восточных соседей савроматов — массагетов — обычай ритуального убийства стариков, о чем нам сообщает Геродот (I, 216). Судя по описанию образа жизни массагетов, их общественный строй во многом, в том числе и по сохранению матриархальных черт, приближался к савроматскому. Поэтому описанную сторону быта и обычаев вполне можно допустить и для савроматов.

Останки малолетних детей, умерщвленных при погребении жриц или похороненных в том же кургане вскоре после смерти влиятельных женщин, неоднократно встречались в савроматских курганах, например, в знаменитом Блюменфельдском кургане А 12 и в кургане 2 группы Тара-Бутак. Особенно выразительно погребение богатой женщины-жрицы с каменным алтарем и золотыми бляшками в кургане 9 Ново-Кумакского могильника[920]. По обе стороны от нее были положены два ребенка в возрасте от одного года до трех лет. Жертвенное убийство, возможно, было совершено и в кургане 2 Увакского могильника, где верхний покойник (взрослый, но пол не определен) был положен со связанными руками на погребенного ниже мужчину старше 55-ти лет (рис. 46, 2). В кургане 7 группы Пятимары I взрослые, погребенные в одной могиле, лежали друг на друге спинами вниз.

И.А. Кастанье, исследуя покровские курганы, отмечал, что вместе с пережженными костями животных (баранов и лошади) в насыпи первого кургана попадались и человеческие кости, которые он связывал с человеческими жертвоприношениями[921]. Интересно вспомнить погребение воина в одном из курганов (III, 3) у с. Визенмиллер (Луговое) на р. Еруслан[922]. Могила не была разграблена. Погребальная обстановка показывает, что воин был представителем зажиточной или влиятельной группы рода: с ним положили акинак, колчан со стрелами, туши барана и ягненка. В центре провалившегося деревянного настила над могилой лежали кости человека, сложенные в кучу, а около южной стенки могилы — кости овцы. Вообще следует заметить, что савроматские курганы у с. Визенмиллер (Луговое) принадлежали богатой родовой группе. Хотя они подверглись в древности почти полному ограблению, и их богатый инвентарь был похищен, но в уцелевших от ограбления курганах оказалось много оружия (мечи, наконечники стрел), обильная заупокойная пища, а на краю одной могилы был погребен конь, что свойственно только самым богатым савроматским курганам. Насыпи здесь сделаны и над индивидуальными могилами савроматской эпохи. В кургане 7 урочища Бис-Оба у пос. Благословенский была погребена жрица (рис. 15, 4). На древнем горизонте у южного края могилы лежала кучка сложенных человеческих костей. Савроматские погребения этой группы также выделяются по своему ритуалу. В частности, здесь обнаружены погребения женщин-жриц. На деревянном покрытии могилы жрицы, погребенной в кургане 8, Б.Н. Граков отметил Захоронение коня, вероятно, взнузданного, судя по железному псалию (рис. 15, 5), найденному в грабительской яме (конское погребение было частично нарушено грабителями).

В обоих приведенных случаях отдельные человеческие кости были сложены в кучу после расчленения тела жертвы, наподобие расчлененных туш животных, кости которых лежали рядом. Здесь можно предполагать даже ритуальное людоедство. Вероятно, в жертву приносили своих врагов или рабов, если только не стариков-сородичей по примеру массагетов, у которых, как сообщает Геродот (I, 216), «все родственники, собравшись, убивают (старика. — К.С.) и вместе с ним разный скот, варят мясо и съедают. Такой конец жизни считается у них счастливым».

Общественно-политическая организация савроматов представляется следующей: отдельные большие семьи, состоявшие из ряда парных семей, объединялись в роды, а роды — в племена. Каждый род имел свою территорию для кочевания и управлялся родовым старейшиной. Не исключено, что во главе рода могли стоять и женщины-жрицы. Ведь жреческие обязанности в варварских обществах обычно выполняли главы семейств или родов. С самого начала сложения савроматских племен они составляли не менее двух племенных конфедерации: 1) конфедерацию племен поволжской группы, которую имел в виду Геродот, когда определял протяженность земли савроматов на 15 дней пути к северу от угла Меотийского озера (IV, 21); 2) конфедерацию самаро-уральских племен, где уже в V в. до н. э. руководящую роль могли играть наиболее богатые и могущественные роды урало-илекской группы (рис. 84). Возможно, это были те кочевники («восточные скифы» Страбона, XI, VI), из среды которых вышли аорсы. Я бы назвал их протоаорсами. Несколько позднее, в последние века до нашей эры «верхние» аорсы владели обширной страной и господствовали «над большей частью Каспийского побережья» (Страбон, XI, V, 8).

В обеих савроматских областях в раннее время не было существенной разницы в погребальном обряде, что говорит о большом родстве всех савроматских племен. Но уже с V в. до н. э. преимущественно на востоке появляются новые признаки: подбойные и катакомбные погребении, южная ориентировка, различные надмогильные каменные сооружения, новые типы посуды, среди которой выделяется круглодонная керамика. Что касается некоторых видов материальной культуры — оружия, особенно наконечников стрел, предметов конского убора, культа и украшении, — то разница в обеих областях намечается уже с VI в. до н. э. Следовательно, предметы производства, связанные главным образом с хозяйственной и военной жизнью савроматов, распространялись из различных центров в результате межплеменного обмена,