– Сущая правда. – Маркус тоже поднял руку. – Ну что, по рукам?

– Сама не представляю, на что соглашаюсь, – сказала я.

– Учти, после рукопожатия никаких отступлений не будет. Уговор есть уговор.

– Согласна, – ответила я и пожала его руку.

– Не волнуйся, – успокоил меня Маркус. – Разве у нас что-то может пойти наперекосяк?

– Боже милостивый! – Мэтью встал с открытым ртом, глядя на нашу работу.

Маркус, словно опоссум, висел на ветке, держа в зубах провод с миниатюрными лампочками гирлянды. Я успела промокнуть и обгореть на солнце, а одна из бровей была чуть опалена. Поле за дальним концом рва украшали небольшие копны сена. В нашем хранилище лодок мы взяли две плоскодонки и перегнали их к мелководному причалу, с которого Маркус и Мэтью ловили рыбу. Чтобы придать лодкам праздничный вид, я украсила их гирляндами белых и красных цветов.

– Правда, замечательно? – спросила я, обнимая и целуя Мэтью.

– А вы, оказывается, затеяли экстравагантное празднество, – улыбнулся он. – Я думал, мы обойдемся петардами и бенгальскими огнями. Но такое?

– Подожди, когда начнется фейерверк, – пообещала я. – Маркус съездил в Лимож и скупил там все, что осталось после Праздника мостов[44].

– Все самое-самое начнется потом, – сказал Маркус, перебрасывая провод через ветку.

Закрепив его, Маркус повис на одной руке, словно обезьяна, затем спрыгнул с высоты тридцать футов.

– И когда все эти чудеса начнутся? – поинтересовался Мэтью.

– Ровно в половине одиннадцатого, – ответил Маркус. – Близнецов уложили выспаться?

– Когда я уходил, они крепко спали. Аполлон тоже, – сообщил Мэтью.

– Прекрасно! Не хочу, чтобы они пропустили это зрелище.

Маркус отсалютовал мне и, улыбнувшись во весь рот, ушел, что-то насвистывая.

– Уже и не помню, когда видел его таким, – признался Мэтью.

– Я тоже.

– Мы приближаемся к середине срока его разлуки с Фиби, – напомнил Мэтью. – Вторая половина всегда проходит быстрее. Может, это и подняло ему настроение?

– Наверное. Плюс возможность выговориться. Это тоже помогло. Вдруг в ближайшее время Маркус дозреет до рассказа о Новом Орлеане? Как ты думаешь?

По лицу Мэтью промелькнула тень. Он пожал плечами.

– Раз уж мы заговорили о времени… – Мэтью сознательно поменял тему. – Что слышно от Болдуина? Его двухнедельный ультиматум прошел, а он никак не напомнил о себе.

– Я с ним не разговаривала.

Мне даже не понадобилось скрещивать пальцы, поскольку это была чистейшая правда.

Я ответила строго на заданный мужем вопрос. Но Болдуин не забыл о моем существовании. Он прислал мне дюжину сообщений на электронную и голосовую почту и даже написал обычное письмо, на конверте которого была японская марка. Письмо я бросила в ров, даже не открыв, а возникшую тревогу заглушила успокоительными мыслями, что Болдуин сейчас на другом конце света.

– Странно. Не в характере Болдуина пускать такие дела на самотек.

– Возможно, он передумал. – Я взяла Мэтью за руку. – Решила наложить на Аполлона заклинание. Хочешь пойти со мной и взглянуть? – (Мэтью засмеялся.) – Постой, у меня появилась идея получше. Но если хочешь о ней узнать, тебе вначале придется меня поймать. – Я поманила Мэтью пальцем и пустилась бежать.

– Давно мне не делали такого прекрасного приглашения, – сказал он, пускаясь следом.

Я бежала, зная, что Мэтью быстро меня догонит. К моему удивлению, он опрокинул меня на землю и подхватил, не дав удариться. Это произошло в нескольких ярдах от нашего тайного пристанища.

Где-то в конце XIX века Филипп построил на изгибе рва небольшой лодочный сарай. Оттуда открывался потрясающий вид на поля и леса. Строение было типичным для той эпохи: деревянным и ярко раскрашенным на манер имбирного пряника.

За сто с лишним лет сарай превратился в романтическую развалину. Желтая краска наружных стен потускнела и облупилась. Внутри не было ничего, кроме пыли и запустения. Мэтью починил крышу, и теперь ветер и дождь были не страшны. У него были большие планы восстановить постройку в ее прежнем великолепии. После того как стараниями Мэтью ров стал шире и глубже и там появилась рыба, планы мужа уже не казались мне нелепыми. Я даже представляла, как будет славно поплавать по рву на лодке, когда дети подрастут. Однако я сознавала ограниченность этого водного пространства. Для соревнований по гребле ров совершенно не годился.

Мы с Мэтью частенько сбегали в этот сарай, когда нам хотелось побыть вдвоем. Там стоял крепкий, удобный шезлонг. Мы оценили его по достоинству, проводя в нем минуты отдохновения от близнецов. Правда, нынешним летом, учитывая появление в Ле-Ревенане Маркуса, а затем и Сары с Агатой, мы уединялись в сарае реже, чем хотелось бы.

Мы устроились в шезлонге, любуясь облаками через окно на крыше. Они целыми стадами плыли по ярко-синему небу, меняя очертания и развлекая нас своим молчаливым нескончаемым парадом.

В сарае мы пробыли столько, сколько позволяло внутреннее ощущение, что нас еще не хватились. Оно же подсказало нам: пора покидать это уютное местечко. Мэтью помог мне встать, мы взялись за руки и, довольные, пошли к дому. Нам было весело и хорошо.

Едва переступив порог кухни, я ощутила напряженность.

– Что случилось? – спросила я, озираясь по сторонам в поисках следов пожара, наводнения или иных природных бед.

– У нас гость, – сообщила Сара, методично отправляя в рот попкорн из миски. – Маркус велел ему убираться. Точнее, проваливать. Но смысл тот же.

Сверху донесся душераздирающий крик.

– Аполлону брат Мэтью тоже не по нраву, – констатировала Сара. – Грифон летает вдоль лестницы и ведет себя так, словно наступил конец света.

Мэтью принюхался, затем с упреком посмотрел на меня:

– А ты говорила, что от Болдуина ничего не слышно.

– Нет, я сказала, что не разговаривала с ним, – ответила я, считая необходимым провести разграничительную линию. – Это не одно и то же.

– Где дети? – спросил Мэтью.

– С Джеком и Мартой. Маркус с Агатой в большом зале. Там же Фернандо. Втроем пытаются запудрить Болдуину мозги, – сообщила Сара, жуя очередную порцию попкорна. – Я вызвалась дежурить здесь. Болдуин действует мне на нервы.

Мэтью направился в сторону большого зала.

– Может, позвонить Изабо? – предложила Сара.

– Она уже едет. Мы пригласили ее на фейерверк.

– Чувствую, сегодня развлекуха начнется раньше, чем стемнеет. – Сара отряхнула соль с пальцев и спрыгнула с табурета. – Идем, а то пропустим волнующие моменты.