– Могу.

– Поспорим?

Биться об заклад Вандерслис был готов в любом состоянии. Даже в предсмертном.

– Маркус, не делай глупости, – еще раз предостерег Галлоглас. – Богом тебя заклинаю, послушай меня! Мэтью было запрещено создавать новых детей. И ты тоже обещал, что не станешь. Дед говорил…

– Галлоглас, отвали от меня, – вежливо попросил Маркус.

Он внимательно следил за Вандерслисом, и хотя тот находился в ясном сознании, сердце больного билось чаще, чем у Бетси на пути к таверне. Дышал Вандерслис неглубоко и с трудом.

– Забери с собой Бетси.

– Если ты нарушишь слово, данное Филиппу, то пожалеешь, – не сдавался Галлоглас.

– Сначала ему придется меня найти. Даже его возможности небезграничны.

– Когда-то и я так думал. Мы все думали, – вздохнул Галлоглас. – А потом убеждались… на своей шкуре.

– Спасибо, что довез меня до Филадельфии. Обязательно расскажи Изабо, где я теперь.

Расчет Маркуса был прост. Если бабушке станет известно, где он, об этом узнает и Мэтью. А Мэтью сообщит Веронике, если та жива. Маркус при всем желании не мог спасти Веронику, но с Вандерслисом все обстояло по-другому.

– Значит, спасибо, но не забудь убраться поскорее, – усмехнулся Галлоглас и поманил Бетси, с интересом слушавшую взрослый разговор. – Идем, красавица. Пусть эти двое до краев наполнят свою чашу несчастий и напьются из нее. А мы пойдем искать твою маму.

– Мамочка спит, – сказала Бетси.

– Вот и посмотрим, крепко ли она спит и сможем ли мы ее разбудить. – Галлоглас взял малышку за руку. – И тебе, Маркус, настоятельно советую проснуться. Нельзя всех, кого любишь, превращать в варгов. Мир устроен по-другому.

– До свидания, Галлоглас, – произнес Маркус, обернувшись через плечо. – Я сделаю то, что собрался. Еще раз спасибо, что помог мне добраться до Филадельфии.

Эпидемия лишь ускорила возвращение Маркуса на родную землю. Он оказался в знакомых местах, где спасал человеческие жизни и где самого его спасла дружба Ассоциаторов и то, что в него поверил доктор Отто. Здесь, в Филадельфии, душным летом 1777 года он впитывал в себя пьянящий воздух свободы.

Когда затихли тяжелые шаги Галлогласа и писклявый голосок Бетси, Маркус взглянул на больного друга и поймал изучающий взгляд Вандерслиса.

– Ты выглядишь таким же, каким был пятнадцать лет назад, – сказал Вандерслис. – Кто ты, Маркус?

– Вампир. – Маркус снова опустился на корточки, упершись спиной в край грязной койки Вандерслиса. – Я пью кровь. Кровь животных. И человеческую тоже. Это предохраняет меня от старения и смерти. – (В глазах Вандерслиса мелькнул страх.) – Не бойся. Я не собираюсь пить твою… только если ты сам позволишь мне это, чтобы в обмен я дал тебе свою.

Объяснения, которые Маркус слышал от Мэтью, для Вандерслиса не годились. Его другу требовалось что-то более понятное и доходчивое. Маркус вспомнил, о чем ему рассказывал Галлоглас, когда они плыли из Америки во Францию всё на той же «Аретузе».

– Видишь ли, люди не единственные разумные существа. Мир населен и другими. Есть вампиры, к которым принадлежу и я. Они пьют кровь. Есть ведьмы, обладающие невыразимой силой. Но они, как и люди, смертны. Есть еще демоны, отличающиеся острым умом. Они тоже смертны. Я был склонен считать демоном и тебя, но у тебя другой запах.

Марат пах свежим воздухом и электричеством, словно был ходячим экспериментом доктора Франклина.

– Демоном? – слабеющим голосом переспросил Вандерслис.

– Мне они нравятся, – признался Маркус, продолжая думать о Марате. – И тебе понравятся. Рядом с демоном скучать не приходится. А вот вампирам недостает воображения.

Вандерслис вытер рот. На тыльной стороне ладони остался кроваво-черный след. Взглянув на эту смесь крови и желчи, Вандерслис пожал плечами и спросил:

– Что я потеряю?

– Немногое, – успокоил его Маркус. – Сам понимаешь, из лихорадки тебе не выкарабкаться. Но если я возьму твою жизнь раньше, чем она, ты выпьешь моей крови и, возможно, останешься жив. Гарантий дать не могу. Я еще никогда этого не делал.

– Те же слова ты говорил Катберту, когда вырезал кусок проволоки из его пальца, – вспомнил Вандерслис. – Но палец у него сохранился.

– Если ты останешься жив, то обязательно расскажешь мне и про Катберта, и про последние дни Адама Свифта, и даже про капитана Маулдера. Согласен? – спросил Маркус.

– Согласен, – ответил Вандерслис; его улыбка была слабым отсветом прежней. – Но и ты расскажешь мне про Францию.

– Ты ведь знаешь, что я встречался с Франклином.

– Откуда мне знать? – Вандерслис попытался рассмеяться, но смех быстро сменился кашлем, а кашель – рвотой: кровавой, с черным налетом.

– Ты уверен, Клаес?

Маркус никогда не звал Вандерслиса по имени, однако сейчас почувствовал уместность такого обращения.

– Мне нечего терять, – ответил Вандерслис.

– Сначала я тебя укушу и доберусь до твоей крови, – пояснил Маркус; в Трентоне он когда-то вот так же объяснял солдатам особенности противооспенной прививки. – Потом я выпью твою кровь. Почти всю.

– А ты сам-то не подхватишь желтую лихорадку? – поинтересовался Вандерслис.

– Нет, – покачал головой Маркус. – Вампиры не болеют.

– Мне это нравится, – устало признался Вандерслис.

– Когда я тебя укушу, тебя может охватить страх, но постарайся мне не мешать и не отталкивать меня. Ты и опомниться не успеешь, как все уже закончится, – увещевал друга Маркус; таким же тоном он разговаривал и с пациентами. – А потом тебе нужно будет пить мою кровь. Пей столько, сколько сможешь. У тебя перед глазами замелькают разнообразные картины. Ты увидишь Бетси и Галлогласа, мое путешествие на корабле, шевалье де Клермона. Пусть они тебя не смущают. Продолжай пить мою кровь.

– А хорошенькие девчонки там будут? – поинтересовался Вандерслис.

– Немного, но будут, – ответил Маркус. – И одной из самых красивых окажется твоя прабабушка. Так что никаких похотливых мыслей на ее счет.

Вандерслис дрожащими пальцами перекрестил сердце:

– Что будет потом?

– Потом сообразим, как нам некоторое время продержаться в городе, полном мертвецов. Пока ты не окрепнешь, мы будем вынуждены оставаться здесь. – Маркус решил не скрывать от друга ничего. – Ну как, готов?

Вандерслис кивнул.

Маркус взял его на руки, прижал к себе, как возлюбленную. Как ребенка. Мелькнуло сомнение. Что, если Галлоглас был прав? Что, если потом он будет жалеть?

Вандерслис затих и с доверием смотрел на него.

Маркус прокусил шею друга. Казалось, он попробовал кислой грязи. Кровь была горькой от лихорадки, с жутким привкусом неминуемой смерти. Только это заставляло Маркуса всасывать и глотать кровь Вандерслиса.