– …Что ты сделаешь ради этого?

Это был лукавый тон Иртемиды. Она держала бутылку вина за спиной. Бахрам обхватил ее за талию, но, заметив Дару, юноша побледнел.

– Афшин!

Он так быстро отскочил от Иртемиды, что чуть не споткнулся.

– Я… э-э… Мы не хотели вам нарушать… твое уединение. – Его глаза сверкнули от стыда. – Забудь! Я не то имел в виду. Не то чтобы что-то было не так с…

Дара отмахнулся от него, немного смутившись.

– Все в порядке. – Он оглядел их, заметив, что мундир Иртемиды уже расстегнут, а у Бахрама снят пояс. – Вам двоим не нравится угощение?

Иртемида слабо улыбнулась, краснея.

– Просто гуляем, – сказала она. – Ну, знаешь… нагуливаем аппетит.

Дара фыркнул. В другой раз он мог бы попытаться положить конец таким свиданиям – ему не нужны тут в отряде ссоры между любовниками. Но, учитывая смертельную миссию, которая маячила на горизонте, он решил, что ничего плохого в этом нет.

– Гуляйте в другую сторону. Визареш околачивается где-то здесь. – Хотя он был немного раздражен, он не мог не добавить: – Есть славная бухта, чуть ниже по восточному пляжу.

Бахрам выглядел подавленным, но Иртемида усмехнулась, и ее темные глаза засверкали весельем. Она схватила юношу за руку.

– Ты слышал нашего Афшина. – Смеясь, она потащила Бахрама прочь.

Дара смотрел им вслед. Тихая печаль прокралась в его душу, когда он остался один. Его товарищи вдруг показались ему такими молодыми, такими непохожими на него.

Это не мой мир. Это стало для него яснее, чем когда-либо прежде. Он любил этих ребят, любил их, но мир его был мертв. И он не возвратится. Он всегда будет немного в стороне.

Как ифрит. Дара ненавидел это сравнение, но знал, что оно подходит. Ифриты, без сомнения, были чудовищами, но нелегко было наблюдать, как их мир разрушается и переделывается, тратить тысячелетия, пытаясь вернуть его, в то время как один за другим они гибли.

Дара не был готов погибнуть. Он закрыл глаза, вспоминая головокружительное ощущение невесомости и манящие темные горы. На этот раз он не мог подавить тоску в своем сердце, поэтому позволил ей остаться, окутанный новым налетом решимости. Нужно забыть об играх ифрита и давно утерянных секретах марида – они принадлежали прошлому, и он не позволит вновь отнять это у себя.

Дара закончит войну за свой народ и позаботится о его безопасности.

Тогда, возможно, придет время узнать, что еще есть в этом мире.

Али с тихим одобрением оглядел комнату, которая должна была стать кабинетом Нари. Сегодня утром он закончил работу над скамьей, обустроенной в уютном алькове у окна, и он опустился на мягкое сиденье, довольный тем, насколько оно удобно. Вдоль алькова выстроились полки, до которых было удобно тянуться – это место было идеально для чтения.

Надеюсь, ей понравится. Али посмотрел на балкон за пределы комнаты, который выходил во внутренний двор больницы. До его слуха донеслись звуки строительных работ в заключительной стадии. Надеюсь, эта больница стоит того, что мы за нее заплатили.

Он вздохнул и повернулся, чтобы посмотреть сквозь деревянные ставни на улицу. Ближе подобраться к медленно восстанавливающемуся рабочему лагерю шафитов у Али не получалось – его отец ясно дал понять, что он лично удвоит число погибших от набега, если Али хотя бы заикнется об этом.

Раздался стук, и из-за арки послышался голос Любайда.

– Можно войти? Или тебе нужна минутка?

Али закатил глаза.

– Войди. – Он отвернулся от окна. – Только без трубки, – проворчал он и выгнал его за арку, отмахиваясь от неприятных испарений. – От тебя будет вонять!

Глаза Любайда весело заблестели.

– Что, оберегаешь святилище своей маленькой Нахиды?

– Я оберегаю здесь все, – парировал Али, не в силах сдержать горячность. Зная, что Любайд любит подтрунивать над его слабостями, Али быстро сменил тему: – И вообще не следует курить в больнице. Доктор Сен сказала, что вышвырнет тебя, когда поймает в следующий раз.

Любайд вздохнул.

– Кто не рискует… – Он кивнул в сторону лестницы. – Идем. Акиса вернулась из дворца и ждет вас.

Али последовал за ним, отвечая на приветствия и кивки рабочих, сновавших по больничному комплексу. Ставшая ему домом и тюрьмой в течение последних двух месяцев больница близилась к завершению. Рабочие готовились к завтрашней церемонии открытия, расстилая вышитые шелковые ковры и колдуя изящные плавающие фонарики. Несколько музыкантов пришли репетировать, и мерный бой барабана эхом разнесся по двору.

Он увидел Разу и Элашию, сидящих на качелях в тени липы. Али коснулся лба в знак приветствия, но женщины, казалось, не заметили его. Разу заправляла шелковистый белый цветок с дерева за ухо Элашии, и вечно молчаливая сахрейнка слегка улыбалась ей.

«Должно быть, приятно иметь такую близкую дружбу», – подумал он. Конечно, у Али были Любайд и Акиса, и он не заслуживал таких верных и преданных друзей. Но даже их нужно было держать на расстоянии вытянутой руки. Его многочисленные секреты были слишком опасны, чтобы раскрыть их полностью.

Акиса ждала в тени большого вестибюля, одетая в простой халат, с завязанными под тюрбаном косами.

– Ты ужасно выглядишь, – прямо сказала она.

– Эти глаза, – согласился Любайд. – И походка вразвалку. Будь он похудощавее, из него получился бы убедительный гуль.

Али сердито посмотрел на них. Со всеми этими кошмарами и строительной гонкой он почти не спал и даже не подозревал, что на его внешности это сказалось.

– Я тоже рад тебя видеть, Акиса. Как дела во дворце?

– Хорошо. – Акиса скрестила руки на груди и прислонилась к стене. – Твоя сестра передает вам привет.

Его сердце сжалось. Последний раз Али видел Зейнаб, когда был вынужден сообщить новость о скором изгнании их матери. Хотя Хацет мужественно сохраняла спокойствие, просила их обоих быть сильными и обещала, что вернется, несмотря на приказы Гасана. – Зейнаб впервые в жизни разрыдалась у него на глазах.

– Почему ты не послушался его? – плакала она, когда Али насильно выводили. – Почему хоть раз не придержал язык?

Али проглотил комок в горле.

– С ней все в порядке?

– Нет, – отрезала Акиса. – Но она держится. Она сильнее, чем ты думаешь.

Он поморщился от ее слов, надеясь, что она права.

– И ты без проблем проникла и вышла из гарема? Я беспокоюсь за твою безопасность.

Акиса даже рассмеялась.

– Не о чем. Ты иногда забываешь об этом, но я женщина. Гарем существует для того, чтобы не впускать подозрительных мужчин. Охранники почти не обращают на меня внимания. – Она погладила рукоять своего ханджара. – Я слишком редко повторяю, что ваш пол может быть удивительно глупым, – веселье исчезло с ее лица. – Однако с лазаретом не повезло.