Вера поражённо ахнула и зло прошипела:

— Гад он, ваш Тэдди. Это моя любимая сказка, она должна была его просто полюбить, а потом они жили долго и счастливо. Всё, хватит сказок, ешьте молча.

Он рассмеялся и взял вилку, кивнул:

— Да, сказки вашего папы как-то добрее.

— О, вы сказки моей мамы не слышали, — хохотнула Вера. — У мамы сказки не заканчиваются, а продолжаются нескончаемым сериалом, как у Шахерезады. Там Волк и Шапочка не просто знакомятся, валят бабушку и всё, там они два дня бабушку спасают, потом влюбляются, развивают свои отношения, проходят с приключениями через конфетно-букетный период, свадьбу, медовый месяц и постройку дома по соседству с бабушкой. Волк ищет работу лесорубом, Шапка учится готовить, они вместе переживают приезд мамы, потом едут на море, потом делают ремонт в избушке, садят огород, выращивают детей-оборотней. — Она рассмеялась и потёрла лицо, — о, про детей там был триллер, как они наводили шорох в деревне, их ловила полиция, Шапка их отмазывала от тюрьмы… Короче, это предел. Про трёх поросят ещё круче, мама же на стройке работает, так что она со знанием дела подошла. Там были жуликоватые поставщики, ленивые строители, орущие прорабы, страховка от форс-мажора…

Министр смеялся, отложив вилку, Вера сжалилась и замолчала.

— Я помню эту сказку у Тэдди, там было… проще, — он выпрямился, взял вилку и опять придвинул тарелку: — У вас весёлая семья.

— Кроме сестры, — кивнула Вера, — у неё суровые сказки, там в конце все умирают. О чём бы ни была сказка, по барабану, в конце все герои сдохнут. Брат не любит, когда она рассказывает, если она вдруг идёт к нему, потирая руки и сверля его взглядом исподлобья, бормочет замогильным голосом: «Жили-были в далёком царстве…», малой закрывает уши и убегает, вопя: «Мама, она опять рассказывает!».

— А у вас? — заинтересовался министр, Вера задумалась и пожала плечами:

— У меня что-то среднее между мамиными и папиными, но всегда в один эпизод, я не люблю продолжения. — Она посерьёзнела и добавила: — Да я ему почти не рассказывала сказки, когда он был маленький, я усиленно училась, а когда подрос — уехала в другой город. Приезжала редко и мы в основном играли в войнушки, из сказок он уже вырос.

— Сколько ему?

— Восемь.

Повисла тишина, Вера молча смотрела, как он ест, раздумывая о том, какие сказки рассказывали когда-то маленькому господину министру. Он заметил её взгляд и с улыбкой приподнял брови:

— Что?

«Он так расстроился в тот вечер, когда я спросила его об отчестве…»

Она улыбнулась и качнула головой:

— Ничего.

Он усмехнулся, посмотрел на неё с проницательным прищуром и сказал:

— Я ошибался, вы очень удобный Призванный. Пусть в вашем мире странные понятия о приличиях, но у вас они есть и это радует. Спасибо. — Он протянул ей пустую тарелку и она так и не поняла, за что было спасибо, за еду или за отсутствие вопросов. Улыбнулась и ничего не сказала. Поставила чай, вернулась за стол, из любопытства заглянула в экран телефона, где господин министр что-то лениво клацал. На экране была логическая игрушка с цифрами и её рекорд был уже побит.

Вера ахнула и вытаращила глаза, министр иронично приподнял брови с выражением «что вас так удивило? Я каждый день это делаю», она слабо махнула рукой и села на своё место, чувствуя себя раздавленной и уничтоженной.

«Как только уйдёт, буду играть, пока не побью.»

Министр усмехнулся и кивнул на журнал:

— Меняемся? — она непонимающе нахмурилась, он устало улыбнулся, — я не могу взять вашу вещь, пока вы мне её не дадите.

— А, — кивнула она, — я забыла. Давайте я вам почитаю, выбирайте статью.

Он тут же отложил телефон и взял журнал, быстро пролистал, нашёл статью про винтовки и протянул Вере, она взяла, устроилась поудобнее и начала читать. Первый же абзац потребовал краткого экскурса в историю Первой мировой, потом пришлось рассказать и про Вторую, Вера взяла телефон, открыла программу-навигатор и стала показывать на карте пути наступления с подробными комментариями из так недавно дописанного курсача. Министру так понравилась программа, что он забыл о винтовках и полчаса сосредоточенно рассматривал планету на экране, расспрашивая о странах и континентах.

Вера с удовольствием рассказывала всё, что помнила из курса географии материков и океанов, истории и экономики, постепенно понимая, какая же классная у неё была планета.

«Была. Хватит об этом.»

Закончив с чаем, они перебрались в гостиную и всё-таки дочитали статью, под конец у Веры окончательно сел голос, она припомнила свой первый день преподавания — ощущения были те же. Когда она решительно закрыла журнал и осторожно сделала глоток воды, министр заметил и немного виновато улыбнулся:

— Похоже, я вас загнал. Если честно, не ожидал такого количества информации, — он с лёгким шоком посмотрел на её телефон, на этот раз куда уважительнее, потом на Веру: — Откуда вы всё это знаете?

Она медленно пожала плечами, отводя глаза:

— Я же рассказывала вам про интернет. В моём мире практически любая информация общедоступна, а я поглощаю информацию запоями. Сажусь проверить, как правильно ставится ударение в каком-нибудь сложном слове, а встаю из-за компа через три часа, прочитав этимологию этого слова, исторические предпосылки возникновения такого понятия, политическую ситуацию в той стране и историю этой страны до наших времён. По пути нахожу в этих статьях ещё с десяток непонятных слов и начинаю искать информацию уже о них, это может продолжаться ночь напролёт. И ещё я собираю забавные реальные истории из прошлого, как люди на спор делали странные вещи, строили невероятные сооружения… всякие истории, — она напряженно улыбнулась, голос стал невесёлым, — о войне. В моём мире последняя серьёзная война была семьдесят лет назад, очевидцев почти не осталось. Но есть много книг, исследований, некоторые художественные вполне претендуют на историческую достоверность, у меня есть с собой. — Она кивнула на телефон, сказала ещё грустнее: — У меня есть целая подборка статей о героизме в бою, как живые люди, самые обычные, делают невероятные вещи… С расстояния в много лет это кажется так круто и совсем не страшно, как сказка. Просто один победил, другой проиграл, так щадяще-чистенько, никаких трупов, грязи и крови.

Она замолчала, рассматривая свои руки и думая о Тонге.

«Его кровь была у меня везде. Это было так ярко, а я уже так смутно это помню, а думала, что никогда не забуду. Великолепное свойство человеческой памяти — забывать.»

Вера почувствовала липнущее к коже напряжение, подняла глаза и встретила взгляд министра Шена.

— Вы в безопасности, — твёрдо сказал он. — Этого больше не будет.

Она молча кивнула и изобразила улыбку, он с лёгкой насмешкой дёрнул щекой, не обманутый её вежливостью, вздохнул и попытался улыбнулся: