– Отвали со своей прозой. Лучше скажи, что в мире хорошего. – Елена включила компьютер.

– Легко! Американке, летевшей самолетом скандинавской авиакомпании SAS, пришлось большую часть пути провести в туалете. Воспользовавшись во время полета туалетом, женщина нажала на кнопку смыва, не потрудившись перед этим встать. Система вакуумной очистки присосала женщину к сиденью и продержала в таком положении до конца полета. Освободить пассажирку удалось лишь после посадки… Клево?

– Ну вот! А я SAS считала лучшей компанией. Там мужики так самолеты сажают, что я всегда завидую их женам в постели: точность, расчет, выдержка, такт…

– Помедленней, пожалуйста, я записываю ваш диалог для последней страницы, – выкрикнул слева молодой человек из отдела «Общество».

– Сначала обговорим гонорар, – шутливо осадила его Катя. – Лен, а вот плохая новость: первый в Европе бордель для женщин разорился из-за того, что клиентки не хотели платить по счетам. Хозяина борделя арестовали после того, как он напал на пожилую пару, угрожая игрушечным пистолетом. В полицейском участке он объяснил, что его предприятие, располагавшееся в швейцарской деревне Лейбштат, разорилось из-за того, что клиентки, с которых не спрашивали денег до секса, платили столько, сколько находили нужным. Ну, швейцарки! Ни стыда, ни совести! А наши-то платят-платят мужикам и ничего никогда не спрашивают…

– Я вот тоже последнее время платить перестала. И пистолеты мне тоже часто показывают, правда, настоящие! – заметила Елена и обрадовалась появлению Никиты. – Все, замираю, лирический ковбой на связи!

Никита. Привет.

Белокурая. Привет.

Никита. Есть подвижки, жизнь, возможно, и наладится…

Белокурая. Какие признаки налаживания?

Никита. Пока не буду говорить, чтобы не сглазить! Но настроение хорошее!

Белокурая. А у меня так себе… Дочка не чуткая…

Никита. Мои тоже матери хамят вовсю. Парень курит тайком! Девчонка намазалась, как проститутка!

Белокурая. Что там у тебя с Новым годом?

Никита. Родственная сходка, где я в качестве дона Корлеоне. Они считают, что раз у меня огромная квартира, значит, я крутой. Жена возится с закупкой продуктов и подарков. Нанял ей в помощь тетку из нашего буфета. Все как у людей… Человек двадцать. Туши свет, короче. А ты?

Белокурая. С однокурсницей пойду вразнос.

Никита. Куда разноситься будете?

Белокурая. Начнем у нее, а дальше, как фишка ляжет.

Никита. Мужиков много себе на праздник приготовили?

Белокурая. Пока немного.

Никита. Мне сверху видно все, ты так и знай…

Белокурая. Ладно, пора трудиться… Пока.

Никита. Пока. Завтра услышимся?

Белокурая. Наверное…

Подумала, что Никита, конечно, очень мил. И, конечно, переживает финансовый кризис, хотя и масштабно принимает родственников. Но понятно, что выделить час времени и денег на условный подарок вполне решаемая в его обстоятельствах проблема. И он хочет пропустить ход исключительно из чувства вины перед женой. Причем не за факт измены, а за финансовый провал.

Стало противно. Точно так же, как от мысли, что Лида тоже ничего не подарит. Сделает подарки бойфренду, подружкам. Пафосно вручит купленные Еленой подарки бабушке с дедушкой и Караванову. И даже не задумается о матери. Ей сто раз не нужны сами подарки, но их отсутствие ощущается ровно, как в детском саду.

Ей было лет 5, когда однажды на елке большей части детей вручили подарки, а меньшей нет. Дети без подарков испуганно переглядывались, пытаясь понять, что они такого сделали. А дома мама расставила все по местам:

– Я и не стала сдавать на подарок деньги. Те же конфеты и печенье я в магазине тебе дешевле куплю…

И, много лет вспоминая эту ситуацию, Елена удивлялась материной глухоте. Семья не была бедной – она была недоразвитой.

Почему-то сразу подумалось: надо заканчивать в этой жизни истории с подарками в одну сторону. Потом будет совсем поздно…

А тут к всезнайке Кате подбежала девушка из отдела культуры:

– А правда, что Инкомбанк купил тот самый черный квадрат Малевича, который за гробом несли?

– Правда, – кивнула Катя.

– А что, их несколько?

– Да до фига!

– Кать, – позвала Елена, – лирический ковбой не может меня поздравить с Новым годом… Как ты это оцениваешь?

– Как системный кризис. Не ожидала… – нахмурилась Катя. – Он для меня вообще сразу стал без яиц.

– Думаешь, бросать?

– Нет, но эмоционально больше не тратиться…

– Как это не тратиться?

– Накрой его черной тряпкой, как клетку с попугаем. Скажи себе: этот для траханья, а из рубрики «для души» вычеркни.

– Так он не столько трахает, сколько в душу лезет!

– Ты же не по подаркам плачешь, а по вниманию… Он считает, что и так хорош, без внимания. Покажи ему, что нет. Только помни, есть другая крайность: закомплексованный кошелек, который только дарит, дарит и дарит, а все невкусно. У моей соседки такой. Она, хоть и стопроцентная проститутка в душе, и то взвыла:

– Что он может? Он может только покупать…

– А чё его так ударило?

– Да он такой тучный, что с женщинами ему не светит. Это баба-пончик всегда востребована.

– Кать, чего-то грустно…

– Ладно тебе в ковбоя рогами упираться. Мужиков вокруг как грязи.

– Весь Новый год отравил…

– Сосредоточься и вспомни, что жизнь зрелой женщины по сравнению с жизнью молодой девочки – скатерть-самобранка. Мужики те же, но отчетливо видишь про них всю правду и никогда не ходишь в стену вместо двери… Не ной, а звони другому.

Елена послушно сняла трубку, хотела позвонить Гере, но почему-то машинально набрала Караванова. Когда он ответил, бежать было поздно, телефон звонящего высвечивался у него на экране.

– Привет! Видишь, звоню каждый день, как кукушка из часов, – словно извиняясь, начала она.

– Значит, тебе это нужно, – отечески пояснил Караванов.

– Нужно. Только у меня проблемы с правильной интонацией…

– Не горюй, интонация наладится вместе со всем остальным. Какие новости?

– Да все то же… На Лидку дуюсь. Со своей экстремальной половой жизнью никак не разберусь. Наверное, надо к Карцевой идти, а не тебе звонить…

– Ты меня восхищаешь! Еще совсем недавно утверждала абсолютную невозможность иметь дело с психологом, наговорила мне массу гадостей. А теперь, на голубом глазу, решаешь с ней все проблемы! – недовольно напомнил Караванов. – Не собираешься ли ты теперь наговорить мне гадостей под противоположным предлогом?