– В обители? – ляпнула я, вконец ошалев и от новостей, которые умудрилась прохлопать, и от неожиданных предложений.

– Увы. – Он развел руками. – Понимаю, сила клокочет в груди и зовет на подвиги. Как минимум хочется сразиться с химерой, а лучше с двумя. А тут старый пень навешивает скучную возню с поступающими. Но еще полгода вы – собственность обители, назовем вещи своими именами. А потому будете терпеть мой произвол. Заодно и поработаете моим ассистентом. Возможно, при ближайшем рассмотрении место в альма-матер не покажется вам таким уж бездарным разбазариванием ваших сил.

– А? Э… Ну да… – проблеяла я.

– Вот и отлично, – кивнул Дэкс. – Значит, договорились. Немного подслащу вам микстуру: это оплачиваемая практика. Получать будете, разумеется, только половину оклада. Но этого в любом случае хватит, чтобы вы наконец купили себе лошадь и съехали из отвратительной клоаки, которую называете квартирой. Аванс на эти неотложные траты можете получить у казначея.

– Э-э… Это очень…

– Да-да… – перебил он. – У вас есть вопросы?

– Нет, но…

– Вот и отлично. Жду вас завтра, когда разъедутся ваши однокурсники. Надо будет согласовать план научной работы на ближайший месяц. Насчет предварительного отбора поступающих, с этим разбирайтесь с секретариатом сами. Но передайте им там, что мне понадобятся не менее шести часов вашего времени в день. Все понятно?

– Да, но…

– Прекрасно. До завтра, посвященная Флер.

Я проглотила очередное «но» и вымелась из кабинета. Казначей действительно без лишних слов выдал мне аванс, составивший сумму, на которую я до сих пор жила почти год. Это наш-то казначей, за которым я бегала неделями, чтобы выцарапать свою нищенскую «повышенную» стипендию. Сушеная вобла из секретариата молча вручила мне пачку бумаг и, даже не пикнув, вписала «научные изыскания» в рабочий план, когда я напомнила о пожелании декана. Ошалело оглядываясь, я вывалилась на шумный двор обители. «Это что такое сейчас было?!»

Сунув план практики, какие-то инструкции и прочие бумажки в наплечную сумку, я подцепила к поясу приятно звякнувший толстый кошель. Не поскупилась и на неприятную неожиданность для случайного карманника. Не то чтобы я думала, что кому-то придет в голову залезть в карман под зеленым плащом некроманта. Но и по глупости потерять так внезапно свалившееся на голову богатство тоже не желала.

Неделю спустя я уже привычно седлала лошадь у конюшни доходного дома в получасе езды от главного входа обители. Комната плюс стойло для купленной кобылки обошлись мне в половину аванса. Но я оплатила их сразу на полгода вперед. Еще четверть денег съела собственно покупка лошади. Итого у меня осталась астрономическая, по моим меркам, сумма, вполне достаточная для того, чтобы полгода покрывать мои скромные потребности.

Убийцы меня больше не беспокоили. Так же как и ведущая потока, действительно укатившая в какие-то дебри вместо меня. Работа в лаборатории декана была более чем интересной. Предварительное распределение желающих учиться в обители – спокойным. В общем, моя старая новая жизнь внезапно покатилась по ровной дороге вместо тех колдобин на грани выживания, по которым я скакала до своей смерти.

Вот только особой радости мне все это не приносило. С каждым днем будущие студенты поглядывали на меня с более заметным опасением, а прочие ассистенты и персонал обители старались обходить. Еще бы. Та холодно-отстраненная маска, которую я ежедневно встречала в зеркале по утрам, сама по себе способна отпугнуть кого угодно. А если эту рожу скорчил некромант с двумя дарами, внезапно проскочивший последнюю ступень посвящения, желание общаться пропадает напрочь.

Поначалу я пыталась как-то бороться с этим наследием чужой жизни. Но длилось это всего несколько дней. Потом я плюнула и решила оставить все как есть. В любом случае чем меньше окружающие знают, что я чувствую и о чем думаю, тем лучше в первую очередь для меня же. Мало ли что и кому может взбрести в голову, а законы против одержимых никто не отменял.

Вот только сны отказывались подчиняться железному самоконтролю. Почти каждую ночь я возвращалась в ту, уже закончившуюся жизнь. Снова смеялась над злоключениями Альва, гоняла по тренировочному залу Роя, обсуждала какую-то ерунду с Торией, рассказывала об артефакторике отцу. Эти сны оставляли слабое горько-сладкое послевкусие, как и приятные воспоминания.

Но были и другие сны. Сны, в которых меня бросало то в жар, то в холод под укоряющим взглядом золотистых глаз. И немой вопрос, на который я не знала ответ: «Какое ты имела право все решить за меня?» После такого я просыпалась в холодном поту и до утра сидела во тьме за столом, бездумно уставившись в темный прямоугольник окна.

Разум подсказывал, что однажды воспоминания уснут. И я больше не буду машинально искать в толпе медовые глаза. Разум был прав. А душа молчала. И в какой-то момент я поняла, что души у меня больше нет. Она осталась там, у парня с золотыми глазами.

Дни проходили, незаметно превращаясь в недели. Я втянулась в новый ритм. Иногда даже перекидывалась с коллегами парой ничего не значащих фраз и перестала нервно сжимать кулак, сообразив, что кто-то стоит у меня за спиной.

Но все так же инстинктивно выбирала места с хорошим обзором в таверне и скользила одинаково равнодушным взглядом и по стенам, и по лицам. Того, кого я хотела бы увидеть, здесь быть не могло по определению, а все остальные мало меня интересовали.

По утрам я приезжала в обитель. Наводила порядок в лаборатории посвященного Дэкса. Загоняла обратно в клетки забытых им подопытных зомби. Иногда развеивала неучтенных призраков или распугивала мелкую нечисть, которую как магнитом тянуло на ауру магии смерти.

Во всем, что касалось порядка и безопасности, посвященный Дэкс был более чем беспечен. Порой, гоняясь за очередным плодом его экспериментов, я удивлялась, как при таком наплевательском отношении к технике безопасности он вообще умудрился дожить до столь преклонных лет. Впрочем, однажды я увидела, как он машинально, будто от назойливой мухи, отмахнулся от вырвавшегося из антимагической клетки лича. За те пять минут, пока я подметала прах, оставшийся и от нежити, и от клетки, подобные вопросы оставили меня навсегда.

Зато научиться у декана можно было многому, и я пользовалась этой возможностью при любом удобном случае.

После обеда я шла в приемную обители, сменяя затурканную абитуриентами ассистентку с кафедры целителей. Вот уж кто всегда встречал меня, как жаворонок рассвет: счастливой, хоть и немного вымученной улыбкой. Там я обычно и обедала, пользуясь тем, что поток будущих студентов к вечеру сильно слабел.

Так вышло и сегодня. Снабдив десяток соискателей стандартным пакетом документов и контрактов и еще дюжину отправив восвояси ни с чем, я убедилась, что за дверью больше никого нет, и достала свой нехитрый обед. Мои доходы теперь позволяли не экономить на еде, да и вообще не слишком экономить. Но мне было банально лень куда-то идти, чтобы всего лишь поесть. Поэтому по дороге в академию я обычно покупала несколько лепешек, кусок сыра или мяса и какие-то фрукты. Этим и обедала в промежутке между приемом будущих студентов и вечерними работами в лаборатории Дэкса. А когда я возвращалась домой, остатки этого изобилия превращались в поздний ужин.