В октябре 1966 г. Линдон Джонсон стал первым действующим президентом США, нанесшим краткосрочный визит во Вьетнам, где он призвал войска в заливе Камрань «прибить к стене шкуру енота». Роберт Комер заявил: «Мы начинаем выигрывать войну». Перспективы выглядели обнадеживающими. Роберт Макнамара, который за закрытыми дверями перестал скрывать свои сомнения и страхи, на публике продолжал выказывать непоколебимый оптимизм. После политических потрясений 1966–1967 гг. в Сайгоне, Хюэ, Дананге и других городах режим Тхиеу и Ки наконец-то достиг стабильности, которая сохранялась вплоть до 1975 г., хотя и вкупе с унизительным статусом иностранных марионеток, презираемых всеми вьетнамцами независимо от их политических взглядов. На местных выборах 1967 г., которые даже с большой натяжкой нельзя было назвать честными и открытыми, лишь небольшой процент сельских жителей был допущен до голосования.

Лишившись самостоятельной политики, южновьетнамское государство лишилось и остатков национальной гордости. Его лидеры так и не сумели дать своим соотечественникам, тысячи и тысячи которых продолжали умирать за свою страну, самый благословенный дар — чувство собственного достоинства. В конце 1967 г. Тхиеу перебрался в президентский дворец. Его бесила привычка Ки сажать свой вертолет на крышу резиденции прямо над спальней Тхиеу в самые неурочные часы. Но он предпочел сохранить с бравым пилотом хрупкий мир, предоставив урегулирование «вертолетной проблемы» своей жене. Как заметил Нил Шиэн, «Тхиеу знал, как вести игру. Хотя он был беспринципным негодяем, ему хватало ума не вставать поперек дороги американцам. А те были готовы терпеть у власти кого угодно, лишь бы это не угрожало их интересам»[605].

Общаясь в качестве интервьюера RAND с пленными вьетконговцами, Зыонг Ван Май, убежденная антикоммунистка, тем не менее начала размышлять о том, почему сайгонский режим демонстрировал удручающую неспособность мотивировать своих граждан так же эффективно, как это делали коммунисты, создавая непоколебимую веру в «правоту своего дела». «Постепенно я осознала, — писала она, — что причина нашего поражения — в нас самих: мы не смогли создать систему, идеологию и политическое лидерство, которые были бы способны затронуть эти струны, воодушевить и сплотить людей»[606]. Соединенные Штаты пытались привлечь вьетнамцев материальными благами — «дать щедрую пищу для их тел, но ничего не могли предложить для их душ».

С нарастанием войны рос и спектр предложений, как в ней победить, большинство из которых отличались той или иной степенью фантазийности. Например, среди вариантов психологической войны в мае 1966 г. была предложена операция под названием «Дробовик», которая предполагала проведение серии обманных рейдов морского десанта на побережье Северного Вьетнама с целью убедить Ханой в неминуемом американском вторжении. Эрл Уилер категорически воспротивился: если угроза будет сочтена реальной, это даст врагу «отличный пропагандистский материал»[607], чтобы воздействовать на мировое мнение. С другой стороны, если все будут ожидать вторжения, а оно так и не состоится, США будут выглядеть жалко. Полеты фантазии генерала Уэстморленда включали программу принудительной урбанизации — переселения крестьян в городские районы и предместья, чтобы насильственно изолировать их от Вьетконга. Эта идея очень нравилась и главному «умиротворителю» Бобу Комеру.

Министр обороны поддержал предложение гарвардского профессора Роджера Фишера, также одобренное группой «Ясон» (JASON) при Институте оборонного анализа, которое состояло в том, чтобы перекрыть инфильтрацию через ДМЗ и тропу Хо Ши Мина с помощью высокотехнологичного барьера из электронных и взрывчатых средств. Для создания такого барьера, позже прозванного линией Макнамары, предполагалось сбросить с воздуха 240 млн мин Graval, 300 млн бомб малого калибра с датчиками, разработанных Piccatinny Arsenal, которые закладывались в 120 000 кассетных бомб Sadeye, а также 19 200 акустических датчиков, задействовав для этого более 100 самолетов. Стоимость плана оценивалась в $800 млн в год, и он был частично реализован: тропа Хо Ши Мина была усеяна огромным количеством датчиков, и, как только поступал сигнал о движении, авиация наносила бомбовый удар. Однако строительство «барьера» вдоль всей границы было заброшено: даже КОВПВ осознавало смехотворность этой затеи. Со временем проект стал рассматриваться как наглядное воплощение того безумия, которое довлело над всеми военными усилиями США во Вьетнаме.

Немало экстравагантного теоретизирования касалось воздушных бомбардировок, которые велись на территории Южного Вьетнама, Лаоса и позже Камбоджи с интенсивностью, беспрецедентной в военной истории. Полковник Ан устало писал: «Если вдруг где-то на деревьях пожухли листья, или помутнела вода в ручье, или появилась тропинка там, где ее не было на аэрофотоснимке, сделанном день назад, они посылали туда самолеты и забрасывали это место бомбами»[608]. Непосредственные участники и сторонние наблюдатели возмущались этой практикой беспорядочных бомбардировок, под которые часто попадали мирные жители. 1 июля 1966 г. ВВС США разбомбили дружественную деревню, убив семерых и ранив 51 человека. 9 августа F-100 нанесли удар по поселению в дельте Меконга, убив 63 и ранив 83 мирных жителя. И такие «промашки» случались едва ли не ежедневно. Советник сержант Майк Саттон с грустью констатировал: «Мы убили ужасающе много людей, не имевших к войне никакого отношения»[609]. Дэвид Эллиотт был с ним согласен: «Жестокость Вьетконга носила индивидуальный характер; у Соединенных Штатов уничтожение было политикой»[610]. Репортер Нил Шиэн спросил Уэстморленда, обеспокоен ли он тем, что удары американской авиации приводят к жертвам среди гражданского населения. Генерал ответил: «Да, Нил, это проблема, но ведь это лишает врага базы поддержки, не так ли?»[611]

Немаловажную и откровенно зловещую роль в эволюции этой политики сыграл аналитик из RAND Corporation по имени Леон Гурэ, который утверждал, что, во-первых, бомбардировки дают результат и, во-вторых, — о, какой бальзам на душу американского командования и руководства! — мирное население не винит в своих страданиях американцев. В августе 1964 г. Гурэ приехал во Вьетнам и месяц спустя сообщил командованию ВВС США, что исследование «Мотивации и мораль Вьетконга», проведенное его коллегами из RAND, носит необоснованно пораженческий характер. Он пообещал авиаторам выработать более оптимистичный взгляд на тот положительный вклад, которые могут внести воздушные бомбардировки в военные усилия.