Он провел Пола коротким песчаным отрезком берега. Крошечный док, который, казалось, был вырезан из одного цельного куска белого камня, лежал частично скрытый камышом. Влекомая течением, маленькая, но изящная лодка прыгала на конце фалиня, как собака, ждущая, чтобы ее прогуляли.

Нанди жестом пригласил Пола на сиденье в передней части лодки.

— Прошу, — сказал он. — Я буду твоим кормчим, как Кришна стал возницей Арджуны. Вы знаете «Бхагават-Гиту»?

— У меня есть экземпляр, — сказал Пол. — Дома. Где бы ни был мой дом.

Он не стал добавлять, что книгу подарила ему подруга, с которой у Пола сложился один из самых неудачных романов, подарила незадолго до того, как с головой ушла в то, что Пол считал религиозной манией. Последний раз он увидел ее несколько месяцев спустя — она играла на барабане и пела на станции метро «Камден Таун». Очки придавали ей вид слепой, и, по-видимому, все чувства ей заменяла какая-то мантра «торчков».

— А, хорошо, — улыбнулся Нанди. Он отвязал канат и вывел лодку на стремнину. — Тогда ты поймешь, если я сравню тебя с Арджуной, отважным человеком (великим героем!), нуждающимся в совете и мудрости.

— Боюсь, что я читал книгу невнимательно. — На самом-то деле Пол ее вовсе не читал, и единственное, что он помнил из всего сюжета, это то, что Кришна был какой-то бог (а может быть, просто Бог), и Пол подумал, что, присваивая себе роль Кришны, этот Нанди, пожалуй, замахивался слишком высоко.

«Послушать меня, — подумал Пол, — так я совсем как моя бабушка».

Ландшафт скользил мимо них — восхитительный, совершенный. Далеко внизу в долине, за многочисленными излучинами реки, над водой поднималось облако водной пыли, коронованное яркой радугой. Пол попытался припомнить известное стихотворение Кольриджа, но не смог продвинуться дальше, чем «Возвел в Ксанаду Кубла-хан чертог, земных соблазнов храм…»

— Сейчас ты можешь со мной поговорить? — спросил он. — Шум реки никому не даст нас подслушать.

Нанди направил лодку мимо одной из скал в белом воротнике из пены.

— Мы должны опасаться не только звуков. Каждое сказанное слово переводится несколькими разновидностями виртуальных приспособлений, и это также оставляет следы. Люди, которых мы ищем, хозяева этого места, так же как Тримурти — хозяин реального мира. И он, и они повелевают своими мирами до самого последнего комочка пыли, до последнего электрона. Вот отчего ошибка этих людей так велика — они сами хотят стать богами.

— Ты все говоришь «они» или «эти люди». Кто они?

— Группа людей, мужчин и женщин, которые провозгласили себя врагами всего. Они называют себя Братством Грааля, злоупотребляя старинным мифом для своих целей — украв историю, можно сказать. Они построили это место, и они живут здесь и развлекаются, представляя себя старшими сыновьями и дочерьми Неба. Не все в этой Сети так приятно, как здешние места; нет, многое даже хуже, чем все, что ты видел. Симуляции рабства, жестокости, сексуальной разнузданности — они создали все.

— Но кто ты такой? То есть… как ты оказался замешан во все это?

Нанди минуту разглядывал его, размышляя.

— Могу сказать лишь следующее. Братство Грааля прикоснулось к таким вещам, которых оно даже не понимает. И вот некие люди собрались, чтобы противостоять им. Мы — Круг. — Он поднял руку, сложил пальцы в кольцо и посмотрел сквозь него блестящим карим глазом. Эффект был почти комическим. — Где найдешь нас, там найдешь безопасность, по крайней мере столько, сколько мы можем дать, ибо ты — явно враг нашего врага.

— Почему? — Страх, который Пол подавлял, мгновенно вернулся. — Почему такие люди должны мной заниматься? Я — никто! Я работаю в музее искусств. Господи!..

Река сужалась, и лодка набирала скорость, утесы теперь вздымались высоко над головой. В тени плакучих ив на скалистом мысу стоял покинутый чайный домик, глядящий на реку, как тонкое ювелирное украшение, оставленное великаном. «Он прекрасен, почти чересчур», — думал Пол, борясь с паникой. Впервые он увидел, что это место может быть (должно быть!) ненастоящим.

— Я не знаю, чем ты привлек их внимание, — согласился Нанди. — Вероятно, это имеет отношение к тому времени, которого ты не можешь вспомнить. Но те, кто тебя преследовал по нескольким симуляциям — я не сомневаюсь, что они агенты величайшего из Братств, потому что это все были его Места. И это место — тоже.

— Они все принадлежали одному человеку? Марс, Зазеркалье, все это?

— В богатстве у него нет недостатка, — Нанди кисло улыбнулся. — Он настроил дюжины таких миров.

— Как его зовут?

Темнокожий человек покачал головой:

— Не здесь. Когда мы перейдем в другое место, я скажу, но нет смысла произносить слова, которые его агенты, безусловно, станут расследовать в первую очередь, так как только те, кто существует снаружи системы, смогут понять, что у этого места есть создатель-человек.

Нанди вскинул глаза, заметив движение на высоком берегу, но это был всего лишь пастух, ведущий стадо овец через перевал. Он не посмотрел вниз, хотя это сделали несколько животных. Пол понял, что это первый человек кроме них самих, которого они увидели с тех пор, как попали в Ксанаду.

— Агенты, — сказал он вслух. — Так эти… эти двое, следующие за мной из одной симуляции в другую, были агентами? Агентами этого человека из Братства? — Он нахмурился. — Ты думаешь, эта пара, Пэнки, тоже были агентами? Они совершенно никак на меня не влияли, как это бывало обычно. И я проспал всю ночь рядом с ними, но ничего не случилось.

— И снова я ничего не могу сказать. — Нанди на несколько минут сосредоточился, ведя лодку меж скал, которых стало больше. Когда перед ними возник чистый пролет воды, он продолжил. — Мы изучили этих людей, но по-прежнему знание наше невелико — в конце концов, они усердно потрудились и потратили много денег, чтобы сохранить в тайне свою работу. Но что-то было не так с этими двумя, с мужчиной и женщиной. Я почувствовал, что ко мне прикоснулась рука Бога. — Он сказал это просто и с такой же убежденностью, как если бы объяснял, что первым заметил парковку перед винным магазином. — Если ты не веришь богам — если не веришь Богу — тогда ты сам себя отринул.

Нанди снова ушел в управление лодкой. Пол откинулся на отполированном сиденье, наблюдая, как зеленые холмы и грубая поверхность скал скользят мимо. Ему трудно было даже подступиться к обдумыванию всего услышанного. Сомнительный сюжет и для отдельных эпизодов его эпопеи, не говоря уже о том, чтобы быть приемлемым как течение его реальной и единственной жизни. Но в этом был и ужасный смысл: если это на самом деле всего лишь прекрасная симуляция, то на многие его вопросы можно найти ответы.

Пол даже испытал минутное разочарование, когда до него дошло, что он увидел не начало истории человечества в ледниковом периоде, а лишь чью-то кодированную инсценировку. Все равно — люди, кем бы они ни были в действительности, не только казались Полу реальными, но — если они были марионетками — выглядели ужасно самодостаточными, полностью живущими в своем надуманном мире, со своими страхами и победами, со своими легендами. Возможно, размышлял он, даже воображаемым людям нужна своя собственная история — что-то, что придавало бы вещам смысл.