— Терри, серьезно, так будет лучше. Мне тоже надо по делам. Пускай этот придурок отвезет тебя, а я тебя вечером навещу.

— Нет! — снова крикнула Терри очень громко. — Я никуда не поеду!

Ричард склонил голову набок. Должно быть, примерялся к двери.

— Терри, умоляю, постарайся понять. Даже при наилучшем раскладе, вероятно, это теперь затянется надолго. Кит может там застрять на месяцы. На годы. Черт знает, как пойдет переговорный процесс. Какие требования выдвинут повстанцы. И так далее. А тебе станет плохо. Ты начнешь плакать. Громко кричать. Кто-то должен быть с тобой рядом и держать тебя за руку. Да и пресса обо всем прознает… раньше или позже. И эти твари примутся осаждать тебя…

Терри открыла и остановилась на пороге.

— Спасибо, что заботитесь обо мне, но я никуда не поеду. Я должна остаться и присматривать за домом. И потом, нашему малышу будет лучше здесь, где мой муж… где… пока он не вернется… наш ребенок сможет ощущать его присутствие, Ричард.

— Что? Ребенок? Какой еще ребенок?

Терри положила ладони на свой пока еще плоский живот.

— Наш с Китом ребенок. Я беременна.

* * *

Месяцы? Годы?

Дэниэл уже через две недели этого кошмара на всех парах приближался к полному помешательству… Взгляд его, стылый и мертвый, взирал на латунную табличку с надписью ЖЕНСКИЙ ДОКТОР, прикрепленную к красивой черной двери.

— В чем дело, Дэнни? — спросила Терри, подергав своего спутника за рукав пиджака.

— Конечно, это совсем не мое дело, но не лучше ли нам обратиться к нормальному доктору. То есть, не к женскому, а к настоящему доктору.

— Дэнни, но это замечательный специалист, я давно уже наблюдаюсь у него.

В самом деле, только необычайно выдающееся и преуспевающее медицинское светило могло позволить себе несказанную роскошь арендовать офис не где-то, а в самой Копилке. Дэниэл все равно был полон сомнений и начал планировать паническое бегство, но женский доктор уже вышел к ним с Терезой в коридор. Давала знать о себе специфика профессии, но выглядело светило так, будто залезло в большущую бочку меда, а, когда выбралось оттуда, его облепил рой жужжащих навозных мух.

— Добрый день, Тереза, деточка. Как чувствуете себя сегодня? Что же вы стоите в коридоре? Проходите. Чашечку ромашкового чая? Кто этот приятный молодой человек с вами?

— Дэниэл, брат моего мужа.

Лицо женского доктора вытянулось.

— О, мистер Ланкастер. Искренне соболезную вам…

У Дэниэла уже поперек глотки стояли соболезнования и сочувствия. Складывалось ощущение, что никто ничего не делал, все только соболезновали и сочувствовали.

— Отвали, придурок, — огрызнулся он сквозь зубы.

— Как вы выросли, как возмужали, вас и не узнать, — проговорил женский доктор, притворяясь, будто не расслышал последней фразы Дэниэла.

— Разве мы знакомы?

— Когда ваша матушка, да пребудет с ней Господь, носила вас под сердцем, я был…

Дэниэл потыкал его пальцем под ребра, заставив тоненько взвизгнуть от боли.

— Хватит с меня воспоминаний. Лучше займись своим делом, придурок, иначе я тебе пересчитаю все зубы. Ха! Ха! Женский доктор! Тьфу!

С тяжелым сердцем проводив Терезу в кабинет, Дэниэл принялся слоняться по коридору, силясь не думать о том, каким именно образом он появился на свет. Насколько проще и здоровей для психики было верить, что родителям его принес аист. Милый, старый, добрый аист.

— Дэнни…

— Что? — рявкнул он таким ужасным голосом, что бедная Терри отшатнулась.

— Ой, прости, пожалуйста…

— Ты уже закончила?

Черт возьми, она еще не начинала.

— Извини, но пока я была там, я вспомнила кое-что и подумала, что должна сказать тебе…

— Терри, я не хочу быть грубым, но не лучше ли тебе было пойти к женскому доктору с мамой или сестрой, с кем-то, кто разбирается в этих ваших… женских штуках.

У Терри слегка покраснели щеки.

— Я знаю, это, наверное, глупо, но с тобой мне гораздо спокойней.

Неужели она серьезно? Дэниэл осторожно взял ее за плечи и заглянул ей в лицо. Кажется, она была вполне серьезна.

— Ну, хорошо, тогда я спрошу, очень спокойно, что я еще должен сделать.

Терри слегка покраснела.

— Нет. Пожалуйста, Дэнни. Не мог ты бы зайти к Киту в кабинет, забрать сахарницу и отнести в отдел Экстренной Доставки.

— Что?

Терри старательно повторила свою просьбу, но смысла в ее словах для Дэниэла ничуть не прибавилось.

— Сахарницу? Какую сахарницу?

Злополучный предмет домашней утвари по-прежнему пылился у Кита в ящике письменного стола, хотя ему всего лишь требовалось отнести ее в корпоративный отдел Экстренной Доставки, потратив на это две минуты своего бесценного времени. По неведомым причинам эти элементарные действия никак Киту не давались, в мозгу у него искрило и замыкало, начинались провалы в памяти.

— И так продолжается уже почти четыре месяца, Дэнни. Твоя сестра ужасно злится, думает, Кит это делает нарочно, но он совсем не нарочно, я вижу.

— Или все-таки нарочно? — осведомился Дэниэл сухо. У старшего брата, насколько помнилось, имелись собственные, довольно извращенные представления о развлечениях.

Терри не хотелось верить в худшее. Не тогда, когда дело касалось обожаемого мужа.

— Зачем Киту это? Это… мелочно!

— Да затем, что когда-то Виктория ему чем-то насолила, потому что она тупая злобная стерва, и, хотя она давно обо всем забыла, он ни о чем не забыл, потому что чудовищно злопамятный, мстительный и, к тому же, очень странный. Ладно, ладно, я все понял, уже иду.

Семь минут спустя, поднявшись на лифте с четырнадцатого этажа на шестидесятый, Дэниэл уныло плелся по сверкающему и благоухающему коридору штаб-квартиры «Ланкастер Индастриз», на чем свет кляня брата, страдающего провалами в памяти, и полоумную сестру, помешанную на антикварной сахарнице. Пока он шел, клерки здоровались с ним, и весьма почтительно, некоторые вставали со своих мест и вытягивались подобострастными струнами. Не иначе, чуяли, что дело пахнет жареным и примеривались к новому хозяину.

Немудрено. От Кита уже полтора месяца не было ни слуху, ни духу. Имперские власти, как и руководство Корпорации, наотрез признавать считать взрыв на заводском комплексе Диса терактом. В официальных документах упорно утверждалось, что Кит пропал без вести в результате техногенной катастрофы не установленной пока природы. Средства массовой информации очевидно, получили распоряжения на высочайшем уровне, ибо хранили стоическое молчание по поводу его исчезновения, и лишь время от времени разражались слаженным воем про сэйнтистских повстанцев. Только позавчера, в выпуске вечерних новостей по ИСТИНЕ инк., Дэниэл видел выступление благого Василевса. Император был неописуемо страшен. Огненные очи монарха метали синие молнии и полыхали заревом пожаров.