— Не нужно за меня переживать, — сказала я насколько могла убедительно. — Я не травмирована, ничего такого.

— Не нужно? — спросил он сдержанно. — Ну… Может, я и не стал бы, если бы знал, что ты имеешь в виду.

— О. — Я осторожно вытерла влажное лицо полотенцем и промокнула шею. — Ну, это значит… сильно ранена или в состоянии шока. Думаю, это греческое слово. По крайней мере, корень — «травма».

— О, а? Значит, ты не… в состоянии шока. По твоим словам.

Он сузил глаза, критически оглядывая меня с головы до ног, как он обычно делал, когда собирался купить дорогую кобылу.

— Я в порядке, — ответила я, чуть отступая назад. — Просто… Я в порядке. Только немного… потрясена.

Он сделал шаг ко мне, и я резко отпрянула, внезапно осознавая, что держу перед собой полотенце, как щит. Я заставила себя опустить его и почувствовала, как прилившая кровь неприятно покалывает лицо и шею.

Он застыл, окидывая меня все тем же взглядом. Потом его взгляд опустился на пол между нами. Он стоял, как будто глубоко погрузившись в собственные мысли, а потом его большие руки сжались. Раз, второй. Очень медленно. И я услышала, совершенно отчетливо, как расходятся позвонки Арвина Ходжепила.

Джейми удивленно дернул головой, и я поняла, что стою с другой стороны стула от него и прижимаю ко рту скомканное полотенце. Мои локти двигались, как ржавые шестеренки, медленно и неуклюже, но я сумела опустить полотенце. Губы тоже как будто занемели, но я заставила себя говорить.

— Я немного потрясена, да, — сказала я очень четко. — Я справлюсь. Не беспокойся, я не хочу, чтобы ты беспокоился.

Тревожная настырность в его глазах вдруг задрожала и лопнула, как оконное стекло, в которое бросили камень, за секунду до падения. Он зажмурился, потом сглотнул и снова открыл глаза.

— Клэр, — сказал он очень мягко, и острые кривые осколки явно сверкнули в его взгляде. — Меня тоже насиловали. И ты просишь не беспокоиться за тебя?

— О, проклятье! — Я швырнула полотенце на пол и тут же пожалела о потере. В рубашке я казалась себе голой, и внезапно возникшие мурашки вызвали у меня такую ненависть, что мне пришлось с силой хлопнуть себя по бедру, чтобы избавиться от них.

— Проклятье, проклятье, проклятье! Я не хочу, чтобы ты снова об этом думал. Не хочу!

И все же я сразу знала, что так и будет.

Я схватила спинку кресла обеими руками и крепко сжала, стараясь не отводить взгляд от этих сверкающих осколков, желая броситься на них, только чтобы оградить его.

— Послушай, — сказала я, пытаясь контролировать свой голос. — Я не хочу… не хочу, чтобы ты вспоминал вещи, которые лучше забыть.

Уголок его рта вдруг дернулся.

— Господи, — произнес он. — Ты думаешь, я что-то из этого забыл?

— Может, и нет, — сказала я, сдаваясь. Я смотрела на него сквозь пелену слез. — Но… Джейми, я так хотела, чтобы ты забыл.

Он очень осторожно вытянул руку и коснулся кончиком указательного пальца моего в том месте, где я сжала его на спинке стула.

— Не думай об этом, — сказал он мягко и убрал палец. — Теперь это уже не важно. Хочешь отдохнуть, саксоночка? Или, может, поесть?

— Нет, я не хочу… нет.

На самом деле я не могла решить, чего я хочу. Я вообще ничего не хотела. Разве что вылезти из собственной кожи и убежать, может, это не так уж невозможно? Я сделала несколько глубоких вдохов, надеясь успокоиться и вернуться в приятное состояние полного изнеможения.

Стоит ли мне спросить о Доннере? Но о чем тут было спрашивать? «Не убивал ли ты случайно человека с длинными взлохмаченными волосами?» Они все в некоторой степени подходили под это описание. Доннер был или, возможно, остается и сейчас индейцем, но никто не заметил бы этого в темноте, в самом разгаре схватки.

— Как… как там Роджер? — спросила я, не придумав ничего лучше. — А Йен? Фергус?

Он выглядел несколько ошарашенно, будто забыл об их существовании.

— Они? С парнями все хорошо. Никто из них не пострадал в драке. Нам повезло.

Джейми немного замешкался, потом сделал осторожный шаг по направлению ко мне, наблюдая за моим лицом. Я не кричала и не убегала, и он снова шагнул, приблизившись так близко, что я почувствовала тепло его тела. Не отшатнувшись на сей раз и дрожа в своей влажной рубашке, я немного расслабилась, качнувшись в его сторону, и заметила, как его плечи опустились после моего движения. Он очень бережно коснулся моего лица. Кровь болезненно пульсировала под кожей, и я с трудом сдержалась, чтобы не уклониться от его прикосновения. Джейми увидел это и немного отодвинул руку, так что она словно парила над моей кожей. Я чувствовала жар его ладони.

— Это заживет? — спросил он, проводя кончиками пальцев над рассеченной левой бровью, а затем спускаясь вдоль минного поля моей щеки к царапине на нижней челюсти, где ботинок Харли Бобла как раз пролетел мимо цели, он должен был сломать мне шею.

— Конечно, заживет. Ты это и сам знаешь, ты видел вещи и похуже на полях сражений. — Я бы улыбнулась в подтверждение своих слов, но не хотела снова тревожить глубокую трещину на губе, поэтому вытянула губы вперед, зашлепав ими на манер золотой рыбки, что застало его врасплох и заставило улыбнуться.

— Ага, я знаю. — Он склонил голову в нерешительности. — Только… — Рука по-прежнему парила возле моего лица, его собственное выражало тревогу. — О боже, mo nighean donn, — тихо сказал он. — О господи, твое очаровательное личико.

— Тебе невыносимо смотреть на это? — спросила я, отводя глаза и испытывая внезапную острую боль от этой мысли, но стараясь убедить себя, что это не имеет значения. В конце концов, все заживет.

Его палец аккуратно, но решительно коснулся моего подбородка и приподнял его, так что я снова оказалась с ним лицом к лицу. Он немного сжал губы, пока его взгляд скользил по моему избитому лицу, отмечая повреждения. Глаза казались мягкими и темными в пламени свечи, глубоко в уголках затаилось страдание.

— Да, — решительно произнес он, — мне это невыносимо. Один взгляд на тебя разрывает мне сердце. И это наполняет меня такой яростью, что мне хочется убить кого-нибудь или взорваться. Но, клянусь Богом, который создал тебя, саксоночка, я не лягу с тобой, не будучи способным посмотреть на твое лицо.

— Ляжешь со мной? — переспросила я беспомощно. — Что… ты имеешь в виду? Сейчас?

Его рука оставила мой подбородок, но